Эпоха Великих реформ в Японии

[Tokidoki]

Александр фон Зибольд "Эпоха Великих реформ в Японии"

"Восхищение свысока" – обозначил книгу в собственной памяти Токи.
1899 год, Япония "взломана" ещё не так давно и в европейском сознании пока представляет собой скорее диковинную вещицу, нежели что-то иное. Очень показательно, что примерно в половине случаев автор называет японцев туземцами, в то время как другие народности всегда носят свои имена – они уже успели утвердиться в картине мира.

Что должен сделать Запад, чтобы не упасть лицом в грязь, когда ему при этом очень хочется похвалить и даже восславить "дикий Восток"? Правильно, показать, что раньше восток был и вправду диким, хоть и с некоторыми положительными чертами. Но "привидение" должно быть "дикое, но симпатишное", в лучших законах жанра. Потому как совсем уж плохое хвалить никто не захочет, а вот порядочно испорченное пагубным влиянием давно и безнадежно "диких и ужасных" соседей можно. Потому что тогда где-то в глубине собственной "души" оно хоро-о-ошее. И Великие Западные Державы могут героически пролить свет на "туземную страну", и под оным светом такой прекрасный росток расцветет и станет так же прекрасен, как не перестающие заниматься самолюбованием Великие Западные державы.

P.S. Очень много кавычек. И это хорошо. В множестве кавычек текст просто не может выглядеть серьезно.

Книга, не трудно догадаться, была взята из Библиотеки Бакумацу. И когда её оттуда брал я, она выдавалась архивом с фотографиями, что я и решил исправить.
PDF-файл с оригинальными, но чуть почищенными страницами книги. Старорусский язык с ятями detected. Читать, скажу честно, не очень удобно, так что прямо в процессе (который от этого, правда, изрядно затянулся), Токи решил создать вариант осовремененный. Для удобства, а заодно и разнообразия он помещен в вордовский формат DOC.
И да не смутит вас выделение желтым в трех местах: в оригинальном тексте очень_своеобразное написание всех японских слов. И вот эти три я разобрать не смог. Так что посильная помощь приветствуется.

P.P.S. В комментариях снова лежит осовременный текст. На всякий пожарный. Неопознанные слова сопровождаются смайло-кактусами.
То, что в комментариях лежит текст не значит, что нельзя что-то писать после него.

@темы: Вот что я скажу, Links, Books, Bakumatsu (1853-1867), Meiji (1868-1912), Tokugawa (1600-1868)

Comments

[Tokidoki]

Предисловие к французскому переводу

Предисловие к французскому переводу

.
Современная Япония — единственное государство дальнего Востока, широко и безбоязненно от-крывшее свои двери европейской цивилизации, которую она приняла со всеми её гуманными доктринами и научными и промышленными завоеваниями. Преобразовательное движение, охватившее Японию, помогло ей пройти в несколько лет те стадии развития, на которые Европа употребила многие века; это движение началось в первые же годы по восстановлению императорской власти в 1868г. Начиная с эпохи падения Сёгуната, относящейся к этому же времени, и с восстановления императора в его наследственных первоначальных правах, в нравах японцев происходит переворот: страна, до сих пор почти недоступная иноземным влияниям, быстро проникается европейскими идеями; вместо того чтобы замкнуться, как Китай, в неразумном и бесплодном самоудовлетворении, Япония сознает, что ей многим и очень многим надо позаимствоваться у западных держав, и потому решительно начинает учиться у них.
Поверхностные наблюдатели долгое время воображали, что Япония перенимает европейские учреждения лишь по внешности, поверхностно, а не по духу. В настоящее время ошибочность таких наблюдений бесспорно доказана.

Глядя на поразительные успехи Японии, приходится со¬знаться, что ученик стоит по меньшей мере вровень с учителями.
В науках, в промышленности, в области права японцы преследуют те же культурные цели, как и на-роды с высокоразвитой цивилизацией. Образование распространено у них не меньше, чем в самых передовых странах мира. Армия прекрасно организована и уже не раз пока¬зала себя на деле. Словом, Японию можно поставить теперь наряду с любым христианским государством. Вот почему, окончательное принятие её в великую семью цивилизованных наций было только актом справедливости, — тем актом, которым христианские державы только признали и подтвердили исполинские шаги Японии на пути прогресса, которые она, не переставая, делала в течение 32-х лет, чтобы подняться на один уровень с цивилизованными нациями.
Япония вступила в великую семью цивилизованных народов с того самого дня, когда христианские державы признали её государственное верховенство в области судебной власти, уничтожив консульские суды; с того дня, когда иностранцам был разрешен самый широкий свободный доступ на японскую территорию.
События, которыми ознаменовалась эта важная перемена в жизни и положении края (последние из этих событий относятся к 1899г.), естественно повели к попыткам занести их на страницы истории. Одна из таких попыток была сделана бароном Ал. Фон Зибольдом.
Вряд ли кто лучше А. Зибольда может обрисовать такой твердой и уверенной рукой все последовательные фазы международных переговоров, тех переговоров, которые привели к вышеупомянутым результатам и которых так долго и так упорно добивался Токийский Кабинет.
Старший сын Филиппа Франсуа Зибольда, знаменитого исследователя Японии (он известен прекрасной книгой: "Нипон, извлечения из архивов, служащих для описания Японии"), А. Зибольд приехал в Японию вместе СО своим отцом в 1859г.; ему было тогда 13 лет.
Назначенный в 1861г. британским правительством на должность драгомана посольства, он был от-командирован в качестве политического агента сопровождать брата сёгуна, князя Минбу Таитё, который отправился в 1865г. в Европу, чтобы отдать там визиты некоторым европейским дворам, главным образом, Парижскому и Лондонскому.
В 1870 г. Зибольд опять приехал в Японию и снова поступил там на японскую службу и был прикомандирован к департаменту общественных работ. После того несколько раз японское правительство отправляло его с важными поручениями в Лондон и во Франкфурт и Зибольд выполнял эти поручения настолько удачно, что японское правительство дало ему повышение, именно на¬значило его сначала секретарем посольства в Вену, а затем поверенным в дипломатических делах в Риме. Отозванный в Японию и причисленный к министерству финансов, Зибольд много содействовал финансовым реформам, предпринятым с целью изменить финансовое управление Японии на европейский образец.
Во время восстания в Сацума Зибольд много способствовал организации общества Красного Креста, для подания помощи раненым; это общество с самого начала достигло цветущего состояния и в настоящее время может с успехом выдержать сравнение с подобными же обществами всего мира.
В 1878г. Зибольд был назначен почетным комиссаром японского правительства на всемирную вы-ставку в Париж; а немного спустя получил пост секретаря посольства в Берлине; однако вскоре (в 1882г.) его вытребовали обратно в Токио и тотчас же по приезду назначили личным секретарем при министре иностранных дел, г. Иноуэ, для присутствия в дипломатической конференции, собравшейся в целях пересмотра торговых трактатов. В промежуток между первой и второй сессией конференции Зибольда снова посылали в Берлин, а затем в Рим секретарем посольства. По окончании работы конференции, Зибольд возвратился в Европу, отказавшись от высокого дипломатического поста, который был предложен ему Японией под условием принятия японского подданства. Также отклонил Зибольд и предложенную ему кафедру японского языка в Школе восточных языков в Берлине.
С той поры барон ф. Зибольд принимал участие почти во всех важных дипломатических переговорах, в которых фигурировала Япония, - и в Берлине, и в Берне, и, главным образом, в Лондоне в эпоху японско-китайской войны. Привыкший к дипломатическим тонкостям, опытный в делах и бегло говорящий по-японски, Зибольд мог оказать и в будущем, как уже оказывал в прошедшем, громадные услуги токийскому кабинету.
Таким образом, барон ф. Зибольд посвятил всю свою жизнь Японии. Брошюра, изданная им в конце 1899г. в Германии и переведенная нами на французский язык, также может служить наглядным доказательством того, как Зибольд привязан к своей новой родине и как велико его желание, чтобы Европа оценила по достоинству успехи, сделанные Японией во всех отраслях человеческих знаний.
Недавние события, театром которых был Китай, по-видимому, придают особый интерес этой брошюре. Япония доказала, что с этого момента она считает себя солидарною с великими державами Европы и Америки, и присоединяет свои силы к их силам в делах улаживания китайского конфликта. Добившись недавно пересмотра трактатов, Япония, в силу трактатов же, заняла подобающее ей место среди цивилизованных наций, а в самое последнее время даже закрепила эти дружественные трактаты японской кровью, пролитой за общее с европейскими державами дело. По своему географическому положению, по своим экономическим богатствам и по способности людей, стоящих во главе управления, это мощное государство несомненно призвано сыграть важную роль в деле будущего разрешения китайского вопроса; по этой же причине оно должно получить решающий голос в том или другом направлении международной политики в восточной Азии.

Фернанд Даген

* Нелишним будет напомнить, что Япония занимает площадь в 417.396 кв. километр, включая сюда и остров Формозу; а население её равняется 46,026,106 человекам (Almanach de Gotha, — 1900 г. стр. 953).

[Tokidoki]

Предисловие автора

Предисловие автора

В эту брошюру вошел ряд статей о Японии, помещенных автором первоначально в периодическом издании Ost-Asien (Восточная Азия) под общим заглавием "Der Eintritt Japans in das europaische Volker-recht". Автор полагает, что издание этих статей отдельной брошюрой не бесполезно, так как они заслуживают, по его мнению, некоторого внимания публики, в особенности в настоящее время, когда Япония открыла свои двери для международной торговли.
Настоящая работа написана, главным образом, по личным воспоминаниям и наблюдениям автора, накопившимся за время его шести поездок и службы в Японии в течение 1859-1887гг.; к сожалению, автору не пришлось пользоваться японскими официальными документами, так как эти документы еще недоступны для публицистов. Много материала черпал автор и из известного труда немецкого писателя Карла Ратгена, книга которого "Japans Volkswirtschaft und Staatshaushalt" ("Народное хозяйство и государственные финансы Японии") снабдила его многими необходимыми статистическими данными. Что касается дипломатических переговоров, то драгоценный материал для их изучения представили Синия английские книги.
Хотя очерк великих реформ в Японии, при недостаточности наличного материала, которым располагал автор, неизбежно должен страдать пробелами, тем не менее автор полагает, что он не имеет права не издать его: как очевидец и случайный сотрудник этих реформ, автор обязан, по мере сил, способствовать тому, чтобы познакомить европейское общество с тем великим делом, которое совершено японскими государственными людьми и дипломатами эпохи Мэйдзи, заложившими фундамент цивилизации в Японии и поставившими эту страну на равную ногу с другими нациями в мире*.

Барон А. ф. Зибольд
Замок Лейбхейм на Дунае. Декабрь 1899г.

* Считаем нелишним привести замечание одного из русских исследователей Японии, г. Черевкова.
Г. Черевков, в своей статье о Японии, написанной в 1894г., но сохранившей значение до сих пор, между прочим говорит: "Япония в течение сорока лет пережила целый ряд внутренних переворотов, и о ней успела вырасти огромная литература на английском, французском и немецком языках, осветившая все уголки страны, изучившая условия жизни в ней, её промышленность, торговлю, нравы и быт людей, ее населяющих, религию, искусство, поэзию, историю, все стороны и физической, и духовной жизни этой далекой нации, - с такой глубокой основательностью, какой могут позавидовать многие из стран Старого Света. Одна только русская литература сильно отстала по части сочинений, трактующих о Японии. Между тем для нас более близкое знакомство с тем, что творится в Японии, представляется делом большой политической важности. На дальнем Востоке готовятся теперь весьма серьезные события, находящиеся в прямой генетической связи с новым развитием международных отношений, вызвавших на арену мировой истории государства крайнего Востока - Китай, Японию и Корею. А так как считаться с этими событиями придется, конечно, и нам, то точное знание политических сил и влияний, существующих в только что названных странах, является для нас очень важным вопросом. И всякое сочинение, задавшееся целью способствовать уяснению этого вопроса, какими бы чисто литературными недостатками оно ни обладало, имело бы, поэтому, свое законное право на известное внимание со стороны русского общества." ("Из новейшей истории Японии", В. Черевкова. В.Е. 1894г., кн. 11, стр. 229)

[Tokidoki]

Эпоха Великих реформ в Японии 1

Эпоха Великих реформ в Японии
До сих пор нормы европейского международного права, в силу их исторического происхождения, применялись без ограничений лишь при взаимных сношениях государств христианских, как европейских, так и внеевропейских [1]. К государствам не христианским христианские государства применяли начала международного права лишь с ограничениями, более или менее значительными, смотря по культурному уровню этих государств.
Даже вступление Блистательной Порты в состав европейского концерта [2] и распространение на неё норм международного права повлекло за собой лишь очень ограниченное применение к ней вышеупомянутых норм. И теперь еще Турция лишена права пользоваться одной из важнейших прерогатив суверенитета [3], именно права суда над иностранцами; эти последние подчинены там консульским судам разных наций. Европейские державы удержали также за собой на турецкой территории и право пользования другими регалиями[4]; например, они имеют особые почтовые учреждения, их подданные освобождены от обложений и пользуются другими экстерриториальными привилегиями [5].
Вступление Порты в состав европейского концерта, провозглашенное с большой торжественностью [6], на самом деле имело, как мы сейчас видели, лишь теоретическое значение, так как турецкое правительство во¬все не было еще в состоянии преобразовать оттоманское государство, в духе современных христианских воззрений путем необходимых и приноровленных к данному случаю реформ. Вот почему Порта и не может, опираясь на достигнутые результаты, потребовать по отношению к себе не фиктивного, а действительного применения норм международного европейского права. Главная трудность в том, что в Турции, как во всех магометанских странах, правители не могут вводить того, что идет в разрез с господствующей религией, - по существу враждебной всякому прогрессу. А так как каждый повелитель Турции в то же время и глава этой религии, то ему нет никакого основания колебать устои того самого установления, с которым он, так сказать, органически связан, потому что, подсекая установление, он подсечет и ветвь, его самого поддерживающую.
Япония - первое государство Востока, в настоящее время достигшее полного признания своих международных прав; она достигла этого ценою долгих усилий и закрепила свое право трактатами, вошедшими в силу с 17-го июля и 4 августа 1899г.
Этот факт не только представляет собой весьма важное нововведение в области международного права, но и отмечает начало новой эры в сношениях Запада с Востоком.
Но законные требования Японии не могли быть удовлетворены до тех пор, пока европейская цивилизация не вступила в борьбу с обветшалым строем японской жизни и не победила его. И эту борьбу, о которой зрители европейцы могли судить лишь по внешним проявлениям её, следует считать одним из интереснейших эпизодов современной всеобщей истории.
По восстановлении императорской монархии в 1868г., японскому правительству удалось в конце концов - после упорных усилий, - путем реформ обветшалых учреждений и поднятия культурного уровня, а также путем настойчивых требований и стремлений добиться от западных держав пересмотра международных трактатов, которыми прежнее японское правительство (Сёгунат) [7] связало себя с иностранными державами и, подобно Турции, на неопре¬деленное время отказалось от независимого пользования известными правами суверенитета.
Многие обстоятельства облегчили японскому правительству разрешение этой политической задачи, по восстановлении императорской власти. Японская империя имела над всеми другими нехристианскими государствами то громадное преимущество, что у неё уже была своя собственная древняя, национальная цивилизация, и эта цивилизация, к началу эпохи реформ, успела достигнуть достаточного развития, для того чтобы драгоценный отпрыск европейской культуры мог привиться к старому японскому стволу без особенных затруднений. Страна, где последний бедняк умеет читать и писать, где в течение почти трехвекового мира, которым Япония пользовалась при последних сёгунах, литература, искусства и науки культивировались с исключительной любовью и рвением. Где чуть не тысячу лет существовала организованная администрация и твердо установившиеся общественный строй, - такая страна, говорим мы, не могла не представить деятельным неояпонским реформаторам великолепной почвы для возведения нового государства.
Между японцами, да и вообще народами восточной Азии, с одной стороны, и магометанами, с другой, существует огромная разница в политическом отношении: у магометан правовые понятия вытекают из Корана, и по этой причине мусульманине народы не могут проникнуться правовыми понятиями христианской Европы. В восточной Азии, наоборот, в религиозных вопросах преобладает индифферентизм, основанный на атеистической философии Конфуция, а в основу правосудия положена нравственность.
В Японии, после восстановления наследственного единодержавия (единодержавия Микадо) влияние буддизма, сильно возросшее при сёгунате, было сведено на нет, поэтому не существовало и серьезных препятствий к введению начал европейского международного права в том виде, как эти начала, извлеченные первоначально из римского права, развились у нас в Европе, под влиянием идей христианства. Уже первые попытки реформировать уголовное право Японии, до сих пор представлявшее сколок с китайского уголовного права, внесли в него смягченные гуманные начала европейского права, в духе христианских идей. Без сомнения, проникнуться этими идеями правительству сёгунов было бы гораздо труднее даже и в том случае, если бы мы предположили в нем полное отсутствие антипрогрессистских стремлений, потому что последняя правившая фамилия сёгунов, Токугава, всецело подчинялась влиянию буддийского духовенства, а это духовенство еще в XVII и XVIII веках изменило основному завету религии Будды - терпимости и воздвигло гонение на христиан, незадолго до того времени появившихся в Японии, и стремилось совершенно уничтожить их.
Но если сёгуны всецело подчинялись влиянию буддийского духовенства, то между реставрированным правительством Микадо и буддизмом, наоборот, не было никакого политического единомыслия. Правда, история показывает, что императорская династия (Микадо), некоторым образом, теократического происхождения, но эта династия связана не с буддизмом, а с первоначальной религией Японии - синтоизмом [8]. По преданиям синтоизма, государь, без со¬мнения, считается лицом священным, но не потому, что¬бы он являлся представителем Бога на земле, а потому, что он принадлежит к роду, ведущему свое начало, как гласит легенда, от богов. Император Японии - государь не только "милостью Божьею", но также и потому, что он потомок "Создателей Ямато" (так называлась древняя Япония), государь по божественному своему происхождению, подобно героям древней Греции. Так как легенда о создании Японии предками императорского дома и без того пустила глубокие корни в патриотическом чувстве японцев, то возводить ее в догмат веры не было никакой надобности. Вот почему и являлась возможность ввести в новую японскую конституцию, в качестве основных прав, свободу совести и равноправие всех культов, а это, в свою очередь, позволило и христианской религии встать на законную почву и повело к сближению Японии с Западом. В данном случае произошло прямо противоположное тому, что имело место по отношению к мусульманам, которые упрямо придерживаются принципов Корана.
Конституция, поставившая Японию в ряд государств конституционных, была провозглашена 11 февраля 1889г., но еще до этого времени Япония уже была постепенно введена в сферу международного европейского права целым рядом трактатов. Тем не менее, и после этого ей пред¬стояло побороть еще очень большие препятствия.
Взяв на себя в 1868г. из рук сёгуната заведование иностранными делами, императорское правительство сразу попало в положение, настолько же сложное, насколько и неблагоприятное. Торговые трактаты, заключенные в 1854г. с Соединенными Штатами, в 1858г. с Великобританией и Францией [9] и в 1861г. с Пруссией, создали для Японии нестерпимое и, по-видимому, ничем неотвратимое положение вещей, благодаря тому, что Япония не получила права суда над иностранцами, а также вследствие отсутствия в конвенциях условий относительно срока отказа от договоров. Ввозные и вывозные пошлины, вначале выгодные для Японии, были уменьшены новой конвенцией от 25 июня 1866г. [10] на 5% ad valorem, так что из этого источника никак нельзя было ни создать денежных средств, ни увеличить государственных доходов.
Если Япония относилась благосклоннее к одной какой-нибудь нации и делала ей уступку, это сейчас же давало повод всем прочим договорившимся державам требовать для себя таких же преимуществ; также и Японии совсем не приходилось пользоваться благосклонностью той или другой из этих держав и облегчать тяжесть положения хотя бы путем частного соглашения. В уголовных и гражданских делах действовало столько же судебных систем, сколько государств имело своих представителей в Японии. Так как существовали трактаты, по крайней мере, с пятнадцатью государствами, то японскому правительству приходилось иметь дело с пятнадцатью различными консульскими судами, причем в этих судах употреблялось такое же количество иностранных языков и практиковалось такое же число судебных систем и порядков судопроизводства. Кроме того, из договорившихся держав редкая держала штатных консулов, и среди этих последних лишь меньшинство было с юридическим образованием. Большинство же государств держало консульства, управляемые консулами, избранными из местных коммерсантов; такие консулы могли еще разбирать дела коммерческого характера; но их юридические познания были совершенно недостаточны при решении сложных вопросов права. Не¬редко случалось, что эти консулы не были даже подданными того государства, представителями которого они считались; а так как, кроме того, они и сами вели торговый дела, то истец-японец нередко встречал в консуле одновременно и судью, и ответчика.

[Tokidoki]

Эпоха Великих реформ в Японии 2

Все эти неудобства еще усугублялись невозможностью для японца, ведущего тяжбу, следовать за своим ответчиком-иностранцем в апелляционный суд [11] (если дело было таковому подсудно), так как такие суды находились на другом краю света (для Германии, напр., в Лейпциге). А значительные судебные издержки и незнакомство с формами европейского судопроизводства ставили большинство туземцев при обращении к консульским судам в крайне тягостное положение.
Право консульской юрисдикции, уже само по себе достаточно ненормальное, имело еще ту особенность, что позволяло консульским судам не только ведать уголовными и гражданскими делами, но еще и вмешиваться в дела административные и полицейские. Японские власти имели право издавать законы и постановления лишь для японских подданных, например, законы об охоте, определявшие время, в течение которого воспрещалась охота, или какие-нибудь санитарные распоряжения, вроде мер против занесения холеры, и т.п.; для иностранцев же распоряжения японских властей не были обязательны, во-первых, потому что японское правительство не имело права применять к иностранцам понудительных мер, а во-вторых, потому что консульские суды могли руководствоваться только своими отечественными законами. Лишь некоторые из представителей великих держав, напр., английский посланник в силу "Orders in Council" могли издавать постановления с карательными мерами относительно своих соотечественников и, таким образом, делать и для них обязательными распоряжения японского правительства. Но так поступали только после предварительной переделки этих распоряжений, а это вело к тому, что японскому правительству приходилось подчинять свои законоположения мелочной критике. Бывало и так, что японским законодателям приходилось волей-неволей вносить в свои узаконения такие поправки и ограничения, которые более или менее искажали их первоначальный смысл. Так как такой способ действия распространялся на все отрасли управления всякий раз, когда принимаемые меры должны были получить силу закона для иностранцев, то можно себе представить, как трудно было проводить даже самые настоятельные меры через пятнадцать различных дипломатических и консульских инстанций.
Так, например, после постройки первых железных дорог нередко бывали такие случаи: иностранцы садились в поезда без билетов и совершали весь путь, несмотря на протесты кондуктора; напр., много шуму наделал такой поступок одного американца, консул же, которому дело было в данном случае подсудно, только заявлял, что он не в праве наказать преступника.
Даже виновные в важных уголовных преступлениях, - (этих преступников, как мы знаем, консульским властям приходилось отправлять для суда на родину) - случалось, совсем не несли наказания, так как законы их отечества не предусматривали преследования за преступления, совершенные вне страны.
Тот факт, что иностранцы в Японии не злоупотребляли еще больше своим исключительным положением, и что они не воспользовались для преступлений еще худших предоставленными им экстерриториальными привилегиями, коими в Европе пользуются лишь посланники и дипломатические агенты, - объясняется только высокоразвитой дисциплиной и высоким уровнем нравственности. С другой стороны, и благоразумие, и сдержанность японских властей, и терпеливость туземного населения, которому нередко приходилось видеть, как иностранцы нарушают законы его родины, заслуживают также самой большой похвалы.
Когда попытки японского правительства выпутаться как-нибудь из затруднительного положения - попытки, выразившиеся отправкой посольства в Соединенные Штаты и в Европу, с вице-канцлером Тономи Ивакура во главе, - показали, что японцам нечего и надеяться на уничтожение консульских судов и даже на их изменение, тогда решено было попытаться отвоевать себе, по крайней мере, область административного и полицейского управления. С этой стороны японцы встретили сочувствие в германском правительстве; оно отнеслось к Японии в данном случае совершенно иначе, чем французское и английское. Нельзя не отметить, что факт вступления Японии в международный почтовый союз и уничтожения иностранных почтовых контор в этой стране совершился, главным образом, благодаря содействию статс-секретаря германских торговых учреждений, г. Стефана.
3-го марта 1877г. г. Аоки, тогдашний японский посланник в Берлине, и г. Рот, швейцарский послан-ник в том же городе, подписали протокол, в силу которого Япония примыкала к Бернской конвенции 1874 г. [12]. Став членом всеобщего почтового союза, Япония взяла в свои руки почтовое управление в стране: после этого стало бесполезным держать английскую, французскую и американскую почтовые конторы в открытых портах Японии. Однако прошло несколько лет, прежде чем Англия признала совершившийся факт, и понадобилась даже особая конвенция, чтобы английские почтовые конторы перестали существовать фактически. Эта конвенция была заключена в Токио 10 октября 1879г. между министром иностранных дел, г. Иноуэ и британским посланником, сэром Гарри Паркесом, а вошла в силу с 31 декабря 1879г.
В конвенции, заключенной в Париже в 1878г. государствами, входящими в состав Всемирного почтового союза, Япония фигурирует уже как одна из договорившихся сторон, наравне с прочими государствами; а в июле 1879г. мы видим ее на конференции в Лондоне в роли члена международной телеграфной конвенции.
Таким образом, Япония искусно нашла лазейку и потихоньку проникла через нее в дипломатический европейский концерт.
С этого момента ей оставалось доказать Европе, - и доказать на деле, целым рядом реформ, что она действительно может требовать такого же признания таких же своих прав, как и другие цивилизованные народы, а вслед за тем присоединиться к этому концерту уже от¬крыто, как равный к равным.
Восстановление императорского правительства навсегда устранило от дел сёгунат, это наследственное бремя, существовавшее в Японии еще со времени средних веков.
Положение сёгуна было тождественно с положением палатного мэра или майордома при Меровин-гах; но во Франции, вся власть из рук представителей династии Меровингов перешла в руки палатных мэров, и в конце концов даже Каролинг Пепин Короткий совсем лишил Меровингов их чисто номинальной королевской власти; в Японии же, наоборот, сёгун был вынужден возвратить 9 ноября 1867г. истинному государю ту власть, которую тот ему когда-то доверил: 8 февраля 1868г. император Муцухито (родившийся 3 ноября 1852г.) взял в свои руки бразды правления, как неограниченный монарх.
Во время долгого междуцарствия, предшествовавшего реставрации, - междуцарствия, в течение которого властвовали сёгуны, сумевшие возвратить стране, истерзанной долгими междоусобными войнами, мир, продолжавшийся около 550 лет, потомки древней императорской династии каким-то чудом по-прежнему явились олицетворением власти; благоговение, с каким народ относился к микадо, было так велико, что ни один из многочисленных узурпаторов, сменявших один другого, не ре¬шился ни поднять руки на священную особу монарха, ни присвоить себе титул императора. На микадо всегда смотрели, как на законного императора, обладающего верхов¬ной властью в стране [13], хотя за ним сохранились лишь почетные права и атрибуты такой власти.
Вот почему, когда у сёгунального правительства, - при первой попытке разломать глухую стену, отделявшую Японию от внешнего мира, и установить новые отношения с чужеземцами, - возникли серьезные недоразумения с ино¬странными державами, все патриоты, во главе с наиболее могущественными феодальными князьями страны, сплоти¬лись вокруг императорского трона и принудили последнего сёгуна Кэйки к отречению [14].
Чтобы оценить всё значение этой революции, совершившейся не без сильных потрясений, надо твердо помнить, что начало сёгуната, т. е. наследственных майордомов Японии, восходит к самым отдаленным временам. Ясно определившийся военный характер сёгунат начинает принимать с 1185г., со времени правления Минамото Ёритомо; в 1603г., после долгой непрерывной борьбы между честолюбивыми удельными князьями, стремившимися занять эту высшую должность в империи, военная диктатура становится наследственной в семье Токугава, за которой и сохраняется вплоть до 1867г.
Сеи-и-тай сёгун, таков был полный титул сёгуна. В буквальном переводе это значит: "Покоряющий варваров Великий Генерал", причем имя "варваров" относилось не к иностранцам, а к диким племенам, некогда жившим на севере Японии. Только по ошибке и благодаря недостаточному знакомству с историей страны и её народным правом, и могли европейские нации, завязавшие сношения с Японией, принять сёгуна за настоящего государя. А ему-то именно и присваивали титул императора почти все путешественники и миссионеры XVII и XVIII веков и, даже в самое последнее время, при заключении трактатов, европейцы давали ему или титул "His Highness the "Emperor" (см. английскую конвенцию в октябре 1854г.), или "His Majesty the Тусооп" (английский трактат в августе 1858г.), или наконец, - как в прусском трактате в январе 1861г. - "Seine Majestat der Taikun" (Его Величество Тайкун). Надо заметить, что "тайкун" означает буквально "высокий господин" (нечто вроде светлейшего, Serenissimus), - титул в Японии неизвестный и перенятый, несомненно, от китайцев уже при заключении договоров, чтобы замаскировать недостаточность политического титула сёгуна.
Восстановление монархического правления было первым шагом к национальному единству: второй был сделан при уничтожении феодальной системы.

[Tokidoki]

Эпоха Великих реформ в Японии 3

Японская феодальная система покоилась, также как и германский феодализм, на жалованных преимуществах и на ленной зависимости. Пока император правил лично, он считался главным сюзереном и жаловал своим воинам в удел земли, принадлежащие короне или завоеванные. Буддистские и синтоистские храмы также получили свои лены. Позднее, в эпоху сёгунов из дома Токугава, главенство перешло теоретически к сёгунам, однако только как к уполномоченным микадо. В то время, когда Япония открылась для иностранцев, третья часть всей территории находилась под непосредственным управлением сёгуна; остальная была разделена между даймё или знатными феодальными князьями, которые со своими вассалами составляли военную знать (букэ), тогда как придворная знать микадо (кугэ) совершенно не имела поземельной собственности.
Такое распределение территории по феодальной системе получило постоянный и определенный характер с начала XVII века. Высшую поземельную знать составляли восемнадцать Кокусю или восемнадцать знатных феодальных князей; эти князья управляли по большей части целой провинцией и в пределах своего лена были полновластными царьками. Кроме того, они всегда могли располагать нужной для них военной силой, во-первых, потому что имели много вассалов, а во-вторых, потому что эти вассалы были их ревностными приверженцами. Второй класс земельных собственников, Тозама, пользовался, на началах народного права, теми же привилегиями, как и Кокyсю, но в большинстве случаев не достигал того же значения, потому что не имел в своем распоряжении достаточной военной силы, чтобы эмансипироваться по примеру первых. Третий класс или так называемые Фудаи, были личными вассалами дома Токугава; они составляли свиту этой фамилии, и обязаны были служить в армии и при дворе. Среди представителей этого последнего класса находились фамилии, родственные Токугава; эти фамилии, в случае пресечения прямой ветви, имели право ей наследовать.
В границах своего лена феодальные князья пользовались правом отправлять правосудие по всем важным и маловажным уголовным и гражданским делам, держали в своих руках все отрасли управления, пользовались верховной властью в вопросах финансовых и отчасти даже правом чеканить монету. При своем вступлении во владение леном, они получали жалованную грамоту от сёгуна, который определял цифру дохода с владения. Поименованная сумма дохода, покрывавшаяся, главным образом, из поземельной подати, платимой крестьянами, но правде говоря, не всегда поступала в казну полностью; но бывало и так, что оброчные владельческие конторы вытягивали с удела и больший доход. Что крестьяне от этого разорялись, этим обыкновенно не очень беспокоились.
Обязанности феодальных князей относительно сёгуна заключались в уплате известной дани, чаще всего выплачиваемой натурой - продуктами данного удельного княжества; затем - в военной службе и в исполнении некоторых общественных работ, предписанных сёгуном; правда, эти работы налагались на ленного владельца лишь в виде наказания, или из видов политических, когда требовалось пощипать немного казну вассала, если она сделалась чересчур богатой. Кроме того, запрещалось завязывать сношения с иноземными государствами и затевать частные войны; брак и усыновление зависели от согласия сёгуна, который также один только мог, при всякой перемене ленного владельца, если оно приходило в порядке наследования, возобновлять акт о вводе во владение леном. Особенно тягостным считалось следующее обязательство, налагаемое на князей: все феодальные князья обязывались проводить год или два в резиденции сёгуна, а на время пребывания своего в собственных владениях должны были оставлять жен и детей заложниками в столице, т.е. в Эдо.
Бессилие подобной формы правления, разделявшей права верховной власти приблизительно между двумястами шестьюдесятью крупными поземельными собственниками, было очевидно. Благодаря отсутствию единства и согласия внутри, всякое сопротивление вне было немыслимо; точно так же совершенно исключалась возможность движения вперед по пути реформ. Это отлично и давно поняли и сознали просвещенные вожаки партии реформ; из них мы назовем здесь лишь нескольких уже умерших деятелей, напр., Кидо, Сайго, Окубо и Гото. Хотя свержение сёгуна совершилось с помощью победоносных войск, выставленных крупными феодалами, - которые сплотились воедино с тем, чтобы восстановить древний императорский трон, - т.е., в сущности, свержение было делом рук представителей консервативного феодального элемента; однако начало собственно народного движения, вспыхнувшего для восстановления власти микадо, и нравственный почин в деле преобразования Японии следует искать среди молодых элементов низшего дворянства. Эти последние поняли раньше других, что феодальная система несовместна с существованием монархии.
В течение первых лет царствования императора Муцухито, императорская армия, в состав которой вошли войска, набранные сохранившими верность феодалами, а также корпуса волонтеров, победили сопротивление партизанов сёгуна и фудаи-даймё, которые еще остались верными сёгуну в различных провинциях.
Тогда же сам сёгун Кэйки был лишен всех прав на свои владения, и только часть этих владений была предоставлена одному из младших представителей фамилии Токугава. Феодальные князья, соединенные с сёгуном вассальными отношениями, были низложены и часть их имений конфискована. Императорское правительство захватило в свои руки управление столицей, Токио, также как и провинциями, принадлежавшими до этого времени сёгуну. Прежде всего было обращено внимание на организацию единой центральной власти и Государственного Совета и в то же время было восстановлено древнее государственное устройство Японии с его историческими формами. Однако советники, окружавшие императора, двор которого был перенесен в Эдо (Токио), древнюю резиденцию сёгуна, попали в такое затруднительное положение, в какое вряд ли когда попадало молодое правительство. Армия, в состав которой вошли самые разнородные элементы, вооруженные верными империи феодальными князьями, была храбра и беззаветно предана своему государю, но в то же время исполнена фанатической ненависти к чужеземцам и враждебна ко всему, что шло извне: она была увлечена в бой воинственным призывом: "За императора и за изгнание варваров", т.е. чужеземцев. Такое настроение умов, в конце концов, привело к избиению европейцев и к нападению на английского посла в то время, когда тот торжественно направлялся ко двору микадо; случилось кровопролитие, которое повлекло за собой очень серьезные осложнения с западными державами. Кроме того, верноподданнические чувства вассала к своему сюзерену настолько вошли в плоть и кровь японской знати, что любой из вассалов был готов, по знаку своего повелителя, не только сложить голову на поле сражения, но и покончить с собой по обычаю "харакири" [15] (т. е. распоров себе живот саблей), если бы для счастья сюзерена потребовалась такая жертва. Победить эти партикуляристские [16] предрассудки, вместо того чтобы чуждаться всего чужеземного, привить твердое сознание в необходимости реформ и, в то же время нанести удар феодальной системе, этой язве японского государственного строя - все это было делом далеко не легким, тем более что для такой революции главари партии реформы располагали, во-первых, крайне незначительными денежными средствами, а во-вторых, почти не имели регулярных войск. Во Франции и в Англии короли сломили могущество феодальной аристократии постепенно. В Германии князья сами, за исключением тех, которые были лишены политической самостоятельности, освободились от вас-сальной зависимости к империи и стали в более или менее независимое от верховной власти положение [17]. Во Франции революция 1789г. совершенно уничтожила личные привилегии дворянства. Но всюду, даже в Германии, на это понадобилась продолжительная борьба. Затем, во Франции дворянство, обессилевшее и деморализованное, лишилось своих прежних привилегий в борьбе с нараставшею силою демократии. В Японии же, наоборот, одержало верх феодальное дворянство, или, но крайней мере, часть его, ставшая на сторону императора. Народ, т.е. все, что стояло вне военного и ученого дворянства, не мог тогда идти в счет. Для того, чтобы провести реформы, направленные против дворянства, немыслимо было искать опоры в порабощенном и разоренном крестьянине или в горожанине, потерявшем, под гнетом векового презрения, сознание своего собственного достоинства. Деспотизм, царивший при сёгунах, настолько подавил политическое сознание, что на японском языке не было даже слов для выражения понятий права и свободы.

[Tokidoki]

Эпоха Великих реформ в Японии 4

Вот почему, более чем смелой могла казаться попытка шести решительных патриотов, поддерживаемых опытом и советами нескольких молодых ученых, возвратившихся из Европы [18], провести в жизнь программу, в основе которой лежала централизация власти с помощью медиатизации, т.е., присоединения имперских удельных князей; эта-то единая централизованная власть и должна была уже провести, опираясь на неограниченную власть императора, необходимые реформы, а затем, постепенно привлечь народных представителей к участию в законодательстве. Впрочем, введение таких радикальных мер облегчалось тем, что большинство феодальных князей, за исключением нескольких выдающихся умов, вроде Тёсю, Сацума, Тоса, Хидзэн, Этидзэн и Увадзима, спустилось, благодаря изнеженному образу жизни, какой они вели при своих дворах и в Эдо, на степень безвольных марионеток, в разряд придворной камарильи; в сущности власть перешла в руки крупных княжеских вассалов - каро, в семьях которых административные должности в конце концов стали наследственными. Но и эти семьи сановников, с течением времени тоже, в большинстве случаев, выродились, и события, наступившие так внезапно, передали настоящее, а не фиктивное управление крупными ленами с зависящими от них владениями в руки молодежи, принадлежавшей к мелкому дворянству, но соединявшей твердость характера со смелостью. К счастью, духовные вожаки государственного переворота, т.е. реставрации императорской власти, сумели задержать и направить всеобщий энтузиазм и патриотизм, готовый на величайшие жертвы, таким способом, чтобы и тот и другой служили и интересам династии, и торжеству прогресса. Лозунгом времени стало: кто желает спасти империю, тот должен требовать, чтобы император был действительно единым властителем страны; централизованная власть одна только может обеспечить независимость родины; чтобы осуществить желательные реформы, чтобы преуспевать в будущем, надо теперь же обратиться ко всем без исключения научным и техническим приобретениям Запада, далеко опередившего в этом отношении Японию; без всего этого существующая система мелких феодальных властителей, не связанных общими интересами, поколеблет могущество империи, и Япония кончит тем же, чем кончили многие азиатские государства, - т.е. станет добычей западных завоевателей. Спасение заключается единственно в добровольном присоединении всех уделов к империи и в слиянии всех классов.
6-го апреля 1868г. было созвано собрание вроде генеральных штатов. На этом собрании впервые была изложена новая правительственная программа в торжественной форме императорской присяги. Декларация императора уже заключала в зародыше начала не только конституционного, но и демократического правления: она обещала в будущем всеобщее народное представительство. В ней говорилось, что "в мероприятиях политического характера должно прислушиваться к желаниям народа"; что "между правительством и народом должно царить согласие"; что "гражданское и военное управление не должны быть впредь разделяемы" (другими словами, этим уничтожалось верховенство военного дворянства). Говорилось, кроме того, что следует реформировать нравы и обычаи старого времени; что в основу государственного устройства должны лечь беспристрастие и правосудие; что необходимо также распространять повсюду цивилизацию и науки и что только это одно и может обеспечить безопасность империи.
Без сомнения эти-то принципы и привели, впоследствии, японскую парламентарную систему к её современному развитию.
В мае 1869г. была опубликована записка владетельных князей западных и южных провинций, - тех самых князей, которые за год перед тем более других способствовали реставрации монархического правления. Эти князья были: Сацума, Тёсю, Тоса и Хидзэн. Они заявляли, что, признав необходимым централизовать власть, они возвращают императору в его полное распоряжение свои жалованные грамоты, полученные ими от сёгуна. Прочие даймё последовали этому великодушному примеру: более двухсот человек из их среды добровольно пожертвовали не только своими привилегиями, но также и своими замками и землями. Император принял эту патриотическую жертву и временно дал феодальным владетелям звание императорских наместников в их прежних уделах. Но 29 августа 1871г. появился новый императорский указ: в нем повелевалось всем владетельным князьям окончательно присоединиться к империи, и при этом в виде вознаграждения взамен утраченных ими владений назначалось им жалованье в размере 10% с их прежних доходов, своего рода liste civile. Вместо вотчин или феодальных владений, существовавших до этого времени, империя была разделена теперь на административные округа и муниципалитеты (кэн и фу), с императорскими префектами во главе.
Тогда же князья и другие феодалы передали императору свои земли, военные корабли, оружие и весь административный механизм; вассалы, сидевшие на ленных землях, были отпущены, и правительство вознаградило последних за их потери небольшими пенсиями. Все князья, присоединившиеся к империи, сохранили за собой один из своих дворцов в Токио. Дворцы эти были оставлены бывшим удельным князьям с тем, чтобы они могли жить там. Тем не менее правительство очень охотно разрешало им поездки в Европу для изучения наук; чаще других таким разрешением пользовались более молодые члены аристократии. Преобразование совершилось в величайшем порядке и с величайшим спокойствием; и хотя упразднение стольких дворов и правительств повлекло за собой разорение тысяч людей, тем не менее эта в высшей степени важная реформа почти не встретила сопротивления, настолько все японцы были убеждены в необходимости подобной правительственной меры. Правда, несколько лет спустя в различных округах вспыхнули восстания, поднятые старым военным дворянством. Однако не ради восстановления феодальной системы поднялось это дворянство: у него были иные двигатели и иная цель; впрочем, некоторую роль и в этих восстаниях, разумеется, следует приписать партикуляристским стремлениям, в особенности напр., в большом восстании Сацума [19].
Трудно удержаться, чтобы не сопоставить эти замечательные события с подобными же событиями из истории Франции, в эпоху Великой Революции. Знаменитое заседание Национального Собрания 4 августа 1789г., в котором французское дворянство пожертвовало добровольно своими привилегиями, несколько напоминает решение даймё Юга и Запада. В Японии, впрочем, вопрос касался не только привилегий и личных преимуществ: даймё Японии отказывались не от тех или других привилегий, а от положения, с которым были связаны почти самостоятельное управление и очень обширные права территориального суверенитета, а кроме того и значительные денежные доходы, как общественные, так и частные. Это событие следует отнести к величайшим событиям в летописях Японии; ему с трудом верится, оно поражает и оставляет за собой и деяния Петра Великого, и реформы Иосифа II, и даже французскую революцию.
Всего в несколько лет Япония прошла через те стадии развития, на которые Европа употребила целые века; лишь после такого переворота Япония действительно могла вступить на путь государственных преобразований в духе новейших идей.
Первым шагом, сделанным на этом пути, было освобождение крестьянского сословия. До эпохи ре-форм крестьянин в Японии не имел земельной собственности; он был чем-то вроде наследственного фермера, прикрепленного к поместью, к земле. Верховным собственником всей территории был император; он жаловал дворянам ту пли другую провинцию, ту или другую деревню или на правах удельного владенья, или только предоставляя получившему землю право пользоваться поземельным доходом. Но дворянство не довольствовалось собиранием этих доходов; оно взвалило на крестьянина гнет барщины и всевозможных повинностей, основанных на обычном праве. Законами 1868-74гг. крестьянин был освобожден от всяких барщинных повинностей, без каких бы то ни было выкупных платежей, и прежний наследственный фермер стал единственным собственником земли. Феодальные налоги и поземельная рента были заменены системой поземельных налогов; и правительство, принимая во внимание, что земледелие является важнейшим фактором в экономической жизни Японии, поставило себе целью при первой же возможности заменить до сих пор действовавшую неравномерную систему земельного обложения единой системой налогов, в основу которой легла бы рыночная стоимость земельного участка; для этого было произведено всеобщее размежевание, с занесением размежеванных участков в кадастровые росписи [20]. В 1877г. поземельный налог был понижен до 2,5% стоимости земельного участка, что, при доходе 8-10% с участка, смотря по его продажной стоимости, составило во всяком случае значительное понижение сравнительно с тяжелыми повинностями, тяготевшими над плательщиками в былые времена [21].
Вторым шагом нового правительства было пересоздание административной системы. Требовалась такая система, которая могла бы обеспечить в будущем введение реформ, обещанных императорской декларацией 6-го апреля 1868г. В первое время пришлось бороться с громадными трудностями, так как у правительства не было ни денег, ни наличного персонала чиновников, опытных в своем деле. Во главе правительства поставили Государственный Совет, с канцлером Империи и двумя вице-канцлерами. Следующую ступень административной лестницы заняли вновь основанные центральные управления или министерства, в свою очередь, подразделенные на различные департаменты. Канцлер Империи и первый вице-канцлер были выбраны из придворной имперской знати, а пост второго вице-канцлера быль временно замещен бывшим удельным князем Сацума, который, впрочем, смотрел на свою должность лишь только как на почетное звание.

[Tokidoki]

Эпоха Великих реформ в Японии 5

Усиленную деятельность проявил, главным образом, Государственный Совет, где заседали наиболее выдающееся деятели преобразовательной партии, среди которых были в одно и то же время и представители древних феодальных родов, - напр., Сайго, Кидо, Итагаки, Окума, принадлежавшие раньше к родам Сацума, Тёсю, Тоса и Хидзэн, тогда как, в качестве представителя старинной придворной знати империи, долгое время присутствовал в Государственном Совете владетельный князь Сандзё, первый имперский канцлер, и Ивакура - вице-канцлер.
Центральные управления, т. е. министерства, каковы: Министерство Двора Его Величества, Духовное (это министерство в 1876г. было упразднено), Иностранных Дел, Финансов, Военное, Морское, Народного Просвещения, Общественных Работ, Юстиции, Внутренних Дел, Земледелия и Торговли и временно учрежденное Центральное Управление Колониальными делами, были организованы по европейским образцам. Вначале, Государственный Совет и Совет Министров являлись двумя отдельными учреждениями. Но позднее это разделение было уничтожено как неудобное в практическом отношении, и каждый член Совета стал в то же время и главой министерства. Эта система держалась вплоть до учреждения Парламента, которому собственно Япония и обязана своими важнейшими успехами.
Если бы мы стали обстоятельно и подробно рассказывать о всех японских реформах, то рамки нашего труда раздвинулись бы очень сильно, поэтому мы ограничимся лишь общим обзором этих реформ [22].
Задачей первых реформ было: создание постоянной армии посредством введения обязательной воинской повинности: учреждение такого финансового управления, в основу которого легли бы строго определенный бюджет и правильная отчетность; поднятие умственного уровня народа путем введения всеобщего обязательного обучения и открытия средних и высших учебных заведений. Одновременно с этим вводились новые пути и средства сообщений, заимствованные у Европы, как то: железные дороги, телеграфы, линии пароходных сообщений и почтовые конторы. Наряду с отделением судебной власти от других отраслей управления, шли реформы в области гражданских и уголовных законов.
Ввести всеобщую обязательную воинскую повинность было решено на том основании, что представители старинного военного дворянства неспособны подчиниться дисциплине европейски организованных армий. Предполагалось также этим способом изгнать из армии политику и в особенности дух партикуляризма, развившийся благодаря прежней феодальной системе. Без этой реформы императорскому правительству пришлось бы наверно пережить, как в средние века, ряд посягательств и государственных переворотов со стороны генералов, добившихся популярности. Другая мера, продиктованная необходимостью централизовать власть, состояла в уничтожении привилегированного положения мелкого дворянства, которое до сих пор, по праву военной касты, одно несло службу в армии; за эту службу оно получало установленную ренту, переходившую от отца к сыну по наследству и отчасти основанную на поземельной собственности. Военному дворянству принадлежало первое после высшего дворянства положение в империи. Уничтожение феодальной системы было бы только полумерой, если бы мелкое дворянство сохранило за собой свои привилегии. Надо заметить, однако, что японское правительство решилось на такую меру, скрепя сердце: вовсе нелегко было лишить одним почерком пера её привилегированного положения ту самую касту, которая так храбро сражалась за императора, подвергая свою жизнь опасности, и предоставить всем сословиям то, что было до сих пор её главным преимуществом, другими словами, ей одной принадлежавшее право на военную службу предоставить всем. И действительно, эти коренные преобразования должны были, в сущности, лишить мелкое дворянство средств к жизни, потому что источником наследственных доходов, обеспечивавших до сих пор существование фамилий, принадлежавших к этому классу, были феодальные повинности и военная служба, как среди земельного дворянства в Пруссии. Тем не менее, 28 декабря 1872г. императорским указом была введена всеобщая обязательная воинская повинность; этой повинности подлежал всякий с 20-летнего возраста, а самая служба состояла из трех лет действительной службы, двух лет службы в первом запасе и двух лет - во втором. Кроме того, все мужчины, способные к службе, с семнадцати до сорока лет должны были числиться призывными. Мелкое дворянство было вознаграждено путем отчисления капитала, равного их прежним доходам, в государственный фонд, и выпуска государственных облигаций; но расчет был сделан так скупо, что большинство дворян было вынуждено продать свои облигации и начать борьбу за существование в самых неблагоприятных условиях. Люди более молодые и сильные шли в армию офицерами или служили в полиции, а люди с образованием добывали средства к жизни, пополняя ряды чиновников.
Корпус офицеров в Японии и сейчас состоит почти исключительно из представителей старинного класса самураев (так называлось военное дворянство). Молодые офицеры выходят, главным образом, из офицерских школ, устроенных по французскому образцу. Вначале, японское правительство обрати-лось за офицерами-инструкторами к Франции; но позднее, оно дало предпочтение германской воен-ной системе и даже мало по малу заменило французских инструкторов германскими и, кроме того, прикомандировало нескольких японских офицеров к германской армии.
Победы, одержанные Японией в китайской войне [23], - лучшее доказательство способности японцев к военному делу [24].
Карл Ратген, служивший в самой Японии несколько позднее описываемого времени, в таких выражениях рисует нам картину общего положения Японии в начале эпохи реформ [25].
"Дело, выпавшее на долю этим людям, (т. е. тем, которые составляли новое правительство), было далеко не легкое. Правда, у них были свои выгодные стороны, именно: они могли, опираясь на священную власть императора, пустить в ход, после того как дом сёгунов Токугава подчинился микадо, - всю старую административную машину с её испытанным составом средних и низших чиновников Бакуфу (т.е. сёгуната), - а эта машина годилась для подготовления будущей администрации; они встретили, наконец, теперь, после двухвекового воспитания, в простом народе больше сговорчивости и уступчивости и такое стремление к порядку, какое вряд ли можно было встретить у какого либо другого народа на свете. Но зато император испытывал нужду в материальных средствах, зато у него не было ни солдат, ни доходов".
"Это положение немного изменилось, после того как императорское правительство вступило во владение провинциями, некогда находившимися под непосредственным управлением Бакуфу (т.е. сёгуната). Но вполне положиться на солдат сёгуна было невозможно, хотя их недавно обучили по французской методе; что касается до касс и продовольственных магазинов Бакуфу, то те и другие были пусты. Небольшие же доходы, слагавшиеся из налогов и таможенных пошлин, были каплей воды, упавшей на раскаленный камень всевозможных нужд нового правительства. Правда, одержавшие победу провинции могли выставить войско для охраны нового режима, но и у них также не было денег. Приходилось рассчитывать единственно на будущее, а пока что - расплачиваться ассигнациями. Если было легко управлять простым народом, то каста самураев, наоборот, создавала серьезные затруднения. Часть самураев еще недавно с оружием в руках боролась против нового правительства, и одно время у правительства даже возникло сомнение, можно ли достичь цели, применяя к самураям лишь меры кротости. В то же время, и очень многие самураи, ставшие на сторону правительства, считали, что восстановление императорской власти есть лишь первая часть программы, которую еще надлежит выполнить, вторая же часть, по их мнению, должна состоять в изгнании ненавистных иностранцев. Такие идеи были в особенности распространены среди Симпэев (Shimpei), банд ронинов, включенных в императорскую армию. (Ронины были те же самураи, но не связанные никакими вассальными отношениями с владетельными князьями). В правящих кругах, наоборот, мысль о насильственном изгнании иностранцев совершенно не находила приверженцев. С этими стремлениями пришлось бороться и императорскими указами, и мерами страшной строгости".
К этим замечаниям г. Ратгена мы должны добавить, что государственные люди, руководившие японской политикой, доказали, кроме того, на деле, что они достаточно умны, чтобы обратить на пользу реформ даже этот ультраконсервативный дух, бывший, в сущности, лишь проявлением страстного патриотизма; потому что ненависть к иностранцам, в сущности, вытекала из боязни за безопасность отечества. Государственным людям Японии удалось внушить этим пылким энтузиастам, что будущность страны в данный момент вовсе не требует от них, чтобы они жертвовали своей жизнью за отечество; отечеству нужна сейчас не их жизнь, а нужно, чтобы они добровольно отказались от старых привилегий и старых предрассудков; это одно может спасти их родину от завоевания, так как откроет доступ в страну той культуре, которая сделала Европу великой и могущественной. Несколько японцев, путешествовавших по Европе еще до революции 1868г., напр., Ито и Иноуэ, взяли на себя роль миссионеров для пропаганды нового политического догмата; конечно, это распространение не обошлось без печальных недоразумений: пропагандистов неоднократно встречали с оружием в руках. Но, мало по малу, свет проник в фанатизированные умы, и некоторые из пылких энтузиастов, наиболее развитые и образованные, были даже отправлены в Европу, откуда и вернулись людьми, вполне убежденными в превосходстве европейских народов, примкнули к партии реформ и стали ярыми поборниками новых идей.

[Tokidoki]

Эпоха Великих реформ в Японии 6

Независимо от касты самураев, много забот доставили правительству поклонники и партизаны классической китайской литературы. Япония, как известно, получила свое первоначальное образование и литературу из Китая. Обе эти страны, видевшие идеал высшего совершенства в учении об обязанностях, в том виде как оно создано китайской этикой, положительно не могли подчиниться европейской политической организации, основанной на теории права. К тому же ученые китайской школы смотрели на европейские науки с презрением; лишь некоторые технические изобретения, напр., пар, электричество, усовершенствованное оружие (последнее даже без всяких исключений), по их мнению, еще стоили внимания; но ни в каком случае они не желали признавать этику и философию Запада. Особенно сильно шла борьба против введения европейских нравов и обычаев в область семейных отношений, потому что, по взглядам ученых китайской школы, у европейцев, благодаря культу женщин, авторитет в семье приобретает женщина, тогда как на самом деле лишь отцовская власть может и должна иметь значение в семье. Общественное мнение не было безусловно враждебно христианству: в Японии религиозные стремления считались делом совести каждого отдельного человека. К тому же, в эпоху реформ, в особенности в первое время, никакой оппозиции со стороны буддийских жрецов еще не предвиделось; жрецы эти уже не имели прежнего влияния. Вот, почему правительство сначала перестало преследовать христиан, как того требовали указы, изданные против христиан во времена сёгуната, а затем и вовсе отменило эти указы. В конце концов, в число основных прав, освященных Конституцией была вписана и свобода совести [26].
Но ни в одной области Япония не сделала так много, как в области народного образования. Благодаря частным школам и школам при храмах, существовавшим уже многие века, а также нескольким высшим учебным заведениям, народное образование достигло в Японии высокой степени развития. Несмотря на затруднения, сопряженные с употреблением китайского шрифта, которым образованный японец пользовался наравне со своим собственным силлабическим письмом, уменье читать и писать было распространено в Японии, по крайней мере, среди мужского населения, даже больше, чем в Европе. Правда, знакомство с литературой и её изучение было распространено только в высших кругах дворянства да среди самураев; но зато в высших классах даже женщины занимались поэзией и среди них было немало поэтесс [27].
К сожалению, обучение шло исключительно по китайской методе, классики Китая, проникнув в Японию, внесли в образование страны и свои недостатки, именно чрезмерное преклонение перед китайской философией, враждебной прогрессивным идеям Запада. Впрочем, европейские науки не были совершенно изгнаны, и надо поставить в большую заслугу японским врачам, что они, изучив голландский язык, еще в половине XVII столетия, открыли, так сказать, источник, по которому европейские науки могли изливаться в страну. Единственно этому обстоятельству Япония обязана тем, что она не погрязла в том умственном болоте, в котором погряз Китай.
Кроме медицины и хирургии, японцы изучали еще, главным образом, естествознание, геологию, математические науки, астрономию, а в конце сёгунального правления даже принялись с помощью врачей голландской фактории в Нагасаки за изучение военных наук. В 1857г. в Эдо был основан Институт для изучения иностранных языков, где прежде всего стали обучать языку голландскому, а потом уже постепенно перешли к английскому, французскому и даже немецкому и русскому. Громадная заслуга этой высшей школы - издание англо-японского словаря. В 1853г. к этой школе присоединили еще первую в Японии европейскую медицинскую школу. После восстановления монархии первые попытки объединить народное образование были сделаны под влиянием английских и американских профессоров. Первым учебным заведением того времени было Imperial College of Engineering (Императорское политехническое училище); оно процветало уже в 1875г. Своим основанием эта политехническая школа всецело обязана японскому правительству, для которого она была необходима. В это самое время в Японии как раз проводились железные дороги и телеграфы, и школа явилась как нельзя более кстати, так как с её помощью Япония могла сама подготовить тот технический персонал, который был необходим для правильного отправления железнодорожной и телеграфной служб. Школа дала великолепные результаты. В настоящее время Япония вся покрыта сетью железных дорог, и над развитием этой сети продолжают неутомимо работать [28]. В июне 1871г. Министерство Народного просвещения было реорганизовано и область его действия распространена на всю империю. Одновременно были сделаны шаги к введению обязательного обучения; общины были приглашены к постройке школ. Большинство школьных зданий выстроено в европейском стиле. Государство, со своей стороны, создало нормальные школы и семинарии для подготовки учительского персонала. Первые шаги на этом пути были сделаны правительством в 1870г., а в 1884г. в Японии уже насчитывалось 29 233 начальных школы, из которых 28 701 школа народная; в этих школах преподавало 297 313 учителей и обучалось 2 219 375 учеников мужского пола и 1 013 851 женского. Средние учебные заведения были созданы окружными управлениями. Общие расходы на школьное дело возросли в 1883г. до 10 832 393 йен [29], а в 1887г. равнялись 7 461 898 йен. Школьный фонд на 1883г. был вычислен в 23 573 000 йен.
Высшее образование дается в государственных школах. На вершине этой образовательной лестницы стоит университет в Токио и другой нарождающийся университет в Киото [30]. Кроме того, существует еще несколько учебных заведений, напр.: высшая Нормальная Школа, шесть высших среднеобразовательных школ или лицеев, высшее коммерческое училище, высшая школа для молодых девиц, музыкальная школа, институт глухонемых, художественная школа, для которой некоторое время приглашались итальянские профессора.
Существуют еще специальные школы, как то: земледельческая академия, почтовая и телеграфная школа, десять учебных заведений военного ведомства и четыре морского; две школы дворянские, - одна для молодых людей, другая для молодых девушек.
Суммы, отпускаемые на Министерство Народного Просвещения, возросли к 1887-88гг. до 1 118 000 йен, а в общем бюджете 1889-90г. на нужды этого министерства показана сумма в 1 048 000 йен [31].
Едва ли надо прибавлять, что новая организация народного образования, несмотря на все её недостатки, неизбежные при начале, более чем что либо другое способствовала преобразованию Япо-нии в относительно короткий промежуток времени в духе прогрессивных взглядов правительства: Министерство Народного Просвещения и обязательная воинская повинность способствовали в широкой мере превращению Японии в однородное и единое государство.
Нам, разумеется, незачем слишком всесторонне рассматривать этот вопрос и входить во все подробности принятой в Японии системы образования; однако, нельзя не упомянуть, что попытка Японии отличается от всех подобных попыток в этой области на Востоке тем, что в Японии очень серьезно занялись вопросом о распространении образования не только на мужчин, но и на женщин, и громадный интерес к этой стороне вопроса проявила японская императрица. Не безынтересны будут также некоторые особенности, касающиеся организации университета в Токио. Мы с ними познакомимся по учебной программе 1882-83г.
В эту эпоху университет состоял из факультетов медицинского, юридического, естественного и литературного. Факультет естественный подразделялся на подотделы математический, химический, естественной истории (биологии), астрономии, технологии, геологии и металлургии. На факультете литературном были подотделы философии, политической экономии, политики и литературы японской, китайской, английской и немецкой. На юридическом факультете преподавались следующие предметы: энциклопедия права, древнее и современное японское право, право английское, французское, римское, международное право, общие вопросы права и философия права. Если мы прибавим, что книги, положенные в основу обучения, были выбраны среди лучших сочинений по данному вопросу европейских и американских авторов, то читатель получит довольно полную картину преподавания в университете.
Многие европейцы и американцы были приглашены профессорами в университет и в лицеи, а так-же советниками в различные министерства [32]. В 1887г. на службе в Японии насчитывалось: 81 иностранный профессор (из них 19 германских), 56 инженеров (в том числе 13 германских) и 52 чиновника в различных министерствах [33]. Нельзя не упомянуть кстати, что в Медицинской школе немецкие доктора вели курсы исключительно на немецком языке, и студенты, обучившиеся иностранным языкам в своих национальных школах, могли вполне следить за лекциями. По мере того как увеличивалось число японцев профессоров и специалистов, получивших, в большинстве случаев, образование в Европе, уменьшалась потребность в иностранных руководителях и профессорах, и число иностранцев на службе у Японии заметно падало. Только в некоторых областях, а именно в области преподавания медицины, и по сю пору держатся профессора-европейцы.

[Tokidoki]

Эпоха Великих реформ в Японии 7

Вопрос религиозный и вопрос народного образования связаны между собой очень тесно. Мы указывали выше разницу между политическим положением Японии и таковым же положением мусульманских стран Востока. Хотя право в Японии не основывается, как в этих странах, на религии и хотя это обстоятельство много облегчило дело реформ в области права, тем не менее, нельзя забывать, что монархия в Японии сохранилась незыблемо только благодаря культу предков, и что император, по народным верованиям, есть потомок Богини Солнца. Чтить его и ему повиноваться - вот в чем главная заповедь синтоизма, первоначальной религии японцев. Следовательно, религиозные идеи являются в Японии главной основой монархического принципа. В борьбе буддизма с синтоизмом эта последняя религия одержала победу над первой, введенной около 552г. после P.X. и занесенной в Японию из Кореи, - одержала победу в том смысле, что заставила и буддизм признать культ предков. В течение первых четырех веков после распространения буддизма в Японии, эта религия делала лишь незначительные успехи и только с конца VI-го века, особенно же с начала IX-го, буддизму удалось встать, наконец, твердой ногой в Японии, и то с помощью лжи: буддийские жрецы убедили народ, что древние божества религии синто возродились в Японии в буддийских формах. Мало по малу обе религии слились. Однако, продолжала держаться также и чистая религия синто; император был по-прежнему её верховным жрецом. Около половины XVI ст. проникли в Японию впервые христианские миссии, которые были основаны здесь Франциском Ксавье, человеком в высшей степени добродетельным; первое время они пользовались чрезвычайным успехом. Летописцы, заслуживающее доверия, рассказывают, что в Японии было 150 000 христиан (крестившихся) и 200 церквей. Послы знатных вассалов сёгуна совершали паломничества в Рим, и многие даймё тоже исповедовали христианство. Папа назначил в Японию епископа и, казалось, можно было уже ручаться за обращение всей империи в христианство, когда вдруг над христианской церковью неожиданно разразилась гроза. Причину этих событий объясняли недоверием, какое вызвало в японских военных вождях могущество Испании; обвиняли также представителей протестантских государств, именно голландцев, в клевете на испанцев и португальцев, пущенной ради торговых выгод; говорили, что эта клевета дала первый толчок к преследованию христиан. Трудно отрицать факт такого печального влияния, хотя представители власти в Японии решились на преследование христиан скорей по мотивам внутренней политики, как это было, напр., с сёгуном Иэясу [34], который стремился захватить в свои руки верховную власть. Известно, что во время междоусобных воин многие христиане стали на сторону противника сёгуна - Хидэёри и погибли с ним вместе, после падения Осаки [35]. Во время этих внутренних смут могущество сёгуната все возрастало, и законная императорская власть в конце концов из фактической превратилась в фиктивную. Сёгуны, начиная с Хидэёси, из оппозиции синтоизму, сделали буддизм в некотором роде государственной религией; и буддийские жрецы, забыв заповеданную им религией терпимость, приняли самое деятельное участие в искоренении христианства. В 1639г. кровавое избиение было окончено; все христианские общины были уничтожены. В течение четверти следовавшего затем века империя, с точки зрения материальной и духовной, оставалась отделенной от всего остального мира; она погрузилась в глубокий сон, в течение которого буддизм достиг наивысшей степени своего благоденствия. Нетрудно догадаться, что предпочтение, оказанное буддизму, имело целью подорвать престиж императора, опиравшийся на синтоизм; но это же, при восстановлении монархического правления в 1868г., отняло у буддизма то привилегированное положение, которым эта религия пользовалась во времена сёгуната. Секуляризация церковных имуществ и упразднение доходов, получаемых представителями этого культа с государства, нанесли смертельный удар буддизму, влияние которого и раньше уже было подорвано атеистической философией Конфуция. Храмы превращались в развалины, предметы религиозного искусства, находившиеся в них, продавались заграницу, и буддийские жрецы постепенно впадали в глубокую нищету. Отмена обета безбрачия, последовавшая вскоре затем, не могла уже вознаградить их за потери былого привилегированного положения; однако, эта мера несомненно способствовала поднятию уровня общественной нравственности. Между тем одержавший победу синтоизм занял позиции, покинутые буддизмом, и сделал попытку, с помощью реформы, подняться, на почве догмата, до высоты народной религии, чего он, однако, достиг только отчасти. Мы упоминали уже выше, что в первые же годы, последовавшие за водворением нового правительства, перестали применяться указы, направленные против христиан, а позднее их и совсем отменили. Еще позднее добились признания свободы совести, и принцип этот был занесен формально в Конституцию.
Одной из наиболее трудных задач, из числа выпавших на долю императорского правительства, когда оно взяло в свои руки бразды правления были реформы в области суда и в области кодификации законов. Представьте себе положение вещей, вроде существовавшего в Европе в средние века, и подумайте, какой огромный скачок надо было сделать, чтобы встать в уровень с XIX веком, чтобы подняться до его юридической системы - плода зрелой цивилизации. Первоначально при выработке вопросов права и судебного устройства японцы рабски подражали китайским образцам. Уголовные законы были несомненно списаны со знаменитых законов династии Тан, с той только разницей, что, по японской системе, различные градации наказаний определялись не числом ударов бамбуковой палки, а более или менее продолжительным тюремным заключением. Гражданское право было также, в главных частях, основано на китайском праве. Вообще, не следует забывать, что вся японская цивилизация того времени была результатом занесения на японскую почву, до тех пор мало культурную, моральных и социальных принципов Китая. Кроме того, феодальная система, создав привилегированные классы с их кастовым духом, поставила низшие классы народа, напр., земледельческое население, в зависимое положение, очень похожее на положение германских крестьян в средние века. Вся нация делилась на три класса: 1) самураев (дворянство); 2) тёнинов (буржуазию); 3) хакусё (крестьян). Два последних класса не имели, собственно говоря, политических прав. К тому же, в действовавшем праве не было единства, благодаря разделению территории на феодальные владения, хотя и считалось, что вассалы признают вообще кодекс сёгуна. Каждый мелкопоместный владелец управлял своими подданными с неумолимой строгостью, чтобы не сказать с жестокостью; за всякое обращение к суду в Эдо наказывали как за неповиновение, а случалось, что такое обращение рассматривалось и как бунт. Китайская философия Конфуция, с её теорией нравственных обязанностей, играла также большую роль в понимании права и, так как между гражданским и уголовным правом не было точного различия, то нередко случалось, что должник, за отказ уплатить свой долг, попадал под уголовную ответственность, на том основами, что тот, кто не платит своих долгов, вряд ли выше вора. Вторая аномалия заключалась в отсутствии разделения между административной и судебной властями. Высшие чиновники сёгуна и удельных князей были в то же время и верховными судьями; а так как расследование преступлений и предварительное судопроизводство предоставлялось обыкновенно младшим чиновникам, то во времена сёгуната подкупы практиковались в самых широких размерах. Кроме того, не только следствия и прения сторон в судебных заседаниях производились тайно, при закрытых дверях, но и самые сборники законов держались в строгой тайне! Так, в знаменитом своде ста законов (свод законов уголовных, законов, относящихся до уголовного судопроизводства, законов гражданских и постановлений, касающихся гражданского судопроизводства) есть предварительное замечание, гласящее, что пользоваться этим манускриптом могут одни только чиновники, официально к этому делу приставленные. Почему окружали такой тайной это собрание законов, ответ на это надо искать в китайских правилах нравственности, которые гласят, что преступник, знающий заранее, что такое-то преступление карается тем или другим определенным наказанием, верней рискнет на это преступление, чем тот, которому наказание неизвестно, который может думать, что его ждет, быть может, даже смертная казнь. Из этого уже видно, что система застращивания была доведена в Японии до настоящего терроризирования. Одно постановление, вначале введенное, надо полагать, с гуманной целью и гласившее, что наказание применяется только по сознании осужденного, нередко давало лишь повод применять к обвиняемому пытки и вечное предварительное заключение. Конечно, бывали судьи, которые, из чувства человечности, прибегали к пытке как только могли реже; имена их и сейчас сохранились для потомства; но доказано также, что бывали и такие судьи, которые совершали невероятные жестокости. Все казни в Японии производились так, чтобы нагонять ужас, хотя в действительности они нередко бывали далеко не так жестоки, как это можно было предположить по их внешнему виду. Самым простым видом смертной казни было обезглавливание; крестная смерть или казнь через распятие заключалась в следующем: осужденного привязывали к кресту, а затем пронзали его двумя одновременными ударами копья в грудь. Осужденного на сожжение, правда, взводили на костер, но, перед тем как поджечь дрова, из которых был сложен костер, палач тайно удавливал осужденного. Другая казнь, ужасная по своему внешнему виду, - именно отпиливание головы бамбуковой пилой, состояла, как видно из тайных предписаний, в простом обезглавливании осужденного, только рядом с его трупом выставлялась бамбуковая пила, с которой лилась кровь казненного.

[Tokidoki]

Эпоха Великих реформ в Японии 8

Кроме того, долгий мир, которым Япония наслаждалась более двухсот пятидесяти лет, настолько очистил и смягчил её нравы, что уже с начала XIX ст., как мы упоминали, варварские казни вышли из употребления - к ним прибегали лишь иногда для вида, в целях особого устрашения. Словом, общественное мнение в Японии было вовсе не против преобразования уголовного права. Менее чем через два года после восстановления императорской власти уже было образовано Министерство Юстиции, и тогдашний министр Это Симпэй ввел новое уложение о наказаниях: в нем уже не было и речи о жестоких смертных казнях: кроме того, новое уложение уничтожало пытку. Тот же министр привлек к пересмотру законодательства европейских законоведов и ему приписывают даже намерение положить в основу гражданских законов японской империи кодекс Наполеона I. Немного спустя японцы пригласили к себе известного французского юриста Буасонада. Ему поручено было не только преподавание римского и французского права в Школе Правоведения, основанной при Министерстве Юстиции, но и выработка проектов гражданского и уголовного законодательств. В то же время во вновь открытом университете стали читаться лекции по различным отраслям права; лекции эти читались английскими и американскими юристами. Затем студентов, прослушавших эти лекции, отправили в Америку, в Англию и Францию, чтобы они пополнили там свои знания. Вернувшись на родину, они приняли участие в разработке свода законов и в применении нового законодательства на практике, в качестве судей. С 1870 по 1878гг. работа велась очень энергично: уже действовали новый свод уголовных законов и новый кодекс уголовного судопроизводства, - оба по проектам Буасонада. Свод уголовных законов, в его целом, был составлен в духе современных европейских идей, а кодекс уголовного судопроизводства, с публичными прениями сторон - списан с французского. Свод уголовных законов был через некоторое время, именно в 1880г., пересмотрен снова. Также вновь пересмотрен и очень тщательно переделан и устав уголовного судопроизводства, - первоначально в 1882г. и затем окончательно в 1890г. Тем временем комиссия, заседавшая в Министерстве Юстиции, подготовила новый пересмотр уголовного уложения, - пересмотр, основанный на опыте, вынесенном из практики, - и, составив проект уложения, представила его Парламенту в 1897г. В пересмотренный проект входит несколько постановлений в духе начал современного уголовного права, - надо прибавить, таких постановлений, которые и в Европе еще не вполне вошли в законодательство; таковы, напр., постановления: о разделении наказуемых деяний на две категории (преступлений и правонарушений), уменьшение числа наказаний и понижение самих наказаний, особенное покровительство по отношению к иностранным подданным, занимающим официальное положение, введение условного осуждения, определение условий рецидива, покушения и т.п.
Вскоре вслед за отделением административной власти от судебной, - отделением, совершившимся, как и следовало, очень быстро, - был обнародован 2-го февраля 1890г., после некоторого колебания и блужданий, закон об организации судов, выработанный по европейским образцам, а 1-го января 1891г. новый устав гражданского судопроизводства. Вышеупомянутый закон об организации судов основан на Конституции, которая выдвигает принцип независимости судей [36].
Уже первая попытка к созданию более гуманного свода уголовных законов, в духе христианско-европейских принципов, встретила полное сочувствие со стороны иностранных ученых авторитетов. Так, профессор Бepнер [37], приглашенный высказать свое мнение о проекте уложения, переданном ему на рассмотрение, выразился таким образом:
"Ея карательная система (т.е. карательная система Японии) построена вполне рационально; характеристические черты различных преступлений намечены просто и ясно, наказания в общем пропорциональны преступлениям и гуманны; видно, что при выработке уложения законодатели старались руководиться готовым опытом цивилизованного мира и прогрессом в области европейских знаний".
В уставе уголовного судопроизводства, составленном по образцу французского кодекса уголовного судопроизводства, была даже сделана попытка смягчить многие слишком строгие постановления французского законодательства, как это видно из слов венского профессора Майера [38]. Это уложение создает принцип свободного рассмотрения доказательств, и в основе его лежит гласное и непосредственное судопроизводство. Прокурорский надзор и судебный следователь поставлены параллельно, как два органа, совершенно друг от друга независимые. Нельзя не заметить при этом, что принцип гласности судопроизводства проведен строго, хотя он резко противоречит старинным традиционным формам японского судопроизводства. Профессор Майер, приглашенный высказаться о японском уставе уголовного судопроизводства, изложил свое мнение в следующих выражениях [39]:
"Словом, устав уголовного судопроизводства является таким законодательным памятником, о котором можно сказать, не вдаваясь в оценку его достоинства и недостатков, что он возлагает на японский суд дело настолько же прекрасное, насколько и ответственное. Для того чтобы устав уголовного судопроизводства действительно мог выполнять свое назначение, состоящее в восстановлении нарушенного законного порядка путем наказания истинного преступника, - необходимо было, чтобы этот энергичный народ сделал над собой гигантское нравственное и материальное усилие; нужны судьи, действительно сведущие и способные внушить к себе полное доверие страны, дабы приучить японское население к деятельности правильно организованного судебного персонала; нужно облегчить слишком быстрый переход от прежних некультурных правовых понятий, от прежнего беззакония к правильно устроенным юридическим установлениям, к совершенно иному, правовому порядку; нужно, наконец, суметь приспособить самый закон к непосредственным нуждам края, так как данный закон несомненно шире этих нужд. Что касается народов, находящихся в деятельных сношениях с Японией, то для них уверенность, что преступные деяния преследуются и судятся но законам, заимствованным из европейского права, разумеется, будет громадным удовлетворением и, благодаря такой уверенности, их отношения с этой империей, развитие которой шло таким необычайным путем, уже и без того тесные, станут еще теснее и еще прочнее".
Устав уголовного судопроизводства, вошедший в силу 1-го января 1882г., был пересмотрен, как мы уже упоминали, в 1890г. и несколько исправлен по данным практики. Судя по газетным слухам, в на-стоящее время в Японии созвана комиссия для выработки еще одного закона, в силу которого судам должно быть предоставлено право временно отпускать обвиняемого, находящегося в предварительном заключении, на поруки.
В настоящее время в Японии имеются: Верховная имперская палата, семь окружных палат высшей инстанции, 49 окружных судов, 298 низших судов и 1201 отделений этих последних. Число должност-ных лиц равняется 1625, считая в том числе и членов прокурорского надзора. Из этих должностных лиц 200 окончили курс на юридическом факультете университета или бывшую Школу Правоведения при Министерстве Юстиции [40]; 708 выдержавших экзамен и 146 лиц, принадлежащих к адвокатскому сословию [41].
Создавать приходилось не один только судебный персонал: при введении форм европейского правосудия Японии пришлось позаботиться и о создании адвокатского сословия. По закону, адвокатурой разрешается заниматься лишь юристам, выдержавшим специальный экзамен. В Японии сделали исключение только для студентов, окончивших университет или Школу Правоведения при Министерстве Юстиции.
Пересмотр гражданского кодекса был также одним из тех дел, которым японскому правительству пришлось заняться гораздо раньше, чем пересмотром трактатов, заключенных с иностранцами. При каждой новой попытке Японии добиться от иностранцев отмены консульской юрисдикции, ей неизменно отвечали: "Начните с создания новых законов". И вот с 1870г. Япония принялась неустанно работать в этом направлении; все министры юстиции, в особенности же Оки и Ямада, оказали стране громадные услуги в этой области. Первый проект свода гражданских законов, весь целиком, за исключением статей, относящихся до прав личных и права наследования, был составлен французом, профессором права Буасонадом, а проект торгового законодательства - немецким юристом, профессором Ресслером. Однако свод гражданских законов был подвергнут пересмотру, порученному особой комиссии под председательством маркиза Хиробуми Ито, президента Совета Министров. Комиссия высказалась в том смысле, что проект должен подлежать переделке; поэтому было приступлено к новой его редакции; для работ привлечены японские законоведы: Нобусигэ, Ходзуми, Масааки Томии и Кэндзиро Умэ [42].
Образцом для этой работы служил, главным образом, новый гражданский кодекс Германской империи; юридические определения, входящие в японский текст, представляют в большинстве случаев просто напросто перевод аналогичных немецких выражений. Известно, с какими трудностями встречается переводчик, которому приходится подыскивать в немецком языке слова, соответствующие латинским речениям; каковы же были трудности, павшие на долю злополучного японского переводчика, поставленного в необходимость воспроизвести китайским шрифтом перевод немецких оборотов: эта египетская работа выпала на долю доктора Ленхольма, члена суда в Токио, и он ее выполнил так тщательно и любовно, что лучшего трудно и желать [43].
Новый кодекс, переработанный комиссией, распадается на 5 книг: 1, Часть общая; 2, права имущественные; 3, права по обязательствам; 4, права семейные; 5, права наследственные. Две последние книги представляли особенные трудности при их составлении по той причине, что они шли в разрез с традиционными семейственными правами, находившимися пока еще только на пути к преобразованию. Попытки согласить европейское современное право с патриархальными преданиями японской семьи (исключение представляет вопрос о браке, относительно которого японцы держатся несколько своеобразных взглядов) до сих пор имели мало успеха, - это задача, окончательное решение которой сможет дать одно только будущее.

[Tokidoki]

Эпоха Великих реформ в Японии 9

По этим причинам, новое законодательство должно было встретить гораздо более благоприятный прием среди иностранных подданных, живущих в Японии, чем среди японских консерваторов, которые, уже при представлении первого проекта Буасонада, заявляли жалобы, что даже этот проект не достаточно гармонирует с правовыми понятиями японского народа.
Проект торгового законодательства был также внесен на рассмотрение особой комиссии, состоящей из японских юристов; эта комиссия приняла новую редакцию, предложенную профессорами К. Уме, К. Окано и М. К. Танабэ, члена Министерства Юстиции. Существуют английский, немецкий и французский переводы торгового законодательства, все три сделанные доктором Ленхольмом. Немецкие юристы с удовольствием отметили, что японский законодатель и при редакции этого документа опять-таки вдохновлялся германским торговым кодексом [44].
Другой комиссии при Министерстве Юстиции недавно поручен пересмотр устава гражданского судопроизводства, с тем, чтобы согласовать его с двумя новыми уложениями. Также подготовляется за-кон о праве помилования. Эти законодательные работы и кодификация законов, как мы увидим, закончатся лишь тогда, когда консульские суды перестанут функционировать в Японии, и когда иностранцы будут подчинены японскому правосудию.
Увлекшись изложением последовательного хода реформ во всех отраслях японской администрации, мы несколько потеряли на время из вида дипломатические переговоры, которые шли pari passu (рука об руку) с этими реформами. Вернемся же к этим переговорам и постараемся нарисовать в общих чер-тах их картину; бросим взгляд на их различные фазы, насколько, конечно, позволяют это сделать опубликованные документы.
В самом начале нашего исследования мы уже упоминали, что, благодаря ловкости некоторых японских дипломатов, в особенности бывшего японского посланника виконта Аоки, сумевших воспользоваться благоприятными обстоятельствами, японское правительство сделало большой шаг вперед, сравнительно с другими нехристианскими государствами, получив дозволение распространить свои правительственные прерогативы и на иностранцев, главным образом, в области административной. Одна попытка, впрочем, не столь удачная, привела к заключению трактата 25-го июля 1878г. в Вашингтоне между посланником Японии в Соединенных Штатах, Киёнари Ёсида и г. Эвартсом, государственным секретарем иностранных дел [45].
Этот трактат оставлял вопрос о консульской юрисдикции в "statu quo ante" и даже, пожалуй, ухудшал положение вещей, благодаря точно формулированному условию, вставленному в статью 4-ую; по смыслу этого условия, суд над преступлениями по таможенной части предоставлялся американским судам, с одним ограничивающим условием: именно, пени (штрафы) и конфискации должны поступать в японскую казну.
Выгодная сторона этого трактата для Японии заключалась в статье 5-й, формально признававшей за японским правительством право принимать меры относительно каботажного плавания; кроме того, и статья 1-ая провозглашала таможенную автономию Японии. Взамен, японское правительство обязывалось, по статье 3-ей, не облагать вывозной пошлиной японские продукты, идущие в Америку.
В общем, результаты, достигнутые этой конвенцией, которая произвела сильную сенсацию в дипломатических кругах, сводились к нулю. Трудно было даже надеяться когда-нибудь извлечь из этого договора действительные, а не эфемерные выгоды, потому что статья 10-ая ясно и определенно говорила, что трактат войдет в силу лишь тогда, когда Япония добьется и от других заинтересованных держав такого же пересмотра существующих договоров [46].
А так как в это время державы вовсе не были расположены идти на вышеуказанные уступки, то трактат этот, прозванный "трактатом Ёсиды", остался мертвой буквой.
Только в 1882г. японскому правительству удалось добиться пересмотра вопроса об экстерриториальности. После долгих предварительных переговоров, конференция, в которой приняли участие делегаты от всех держав, связанных с Японией международными договорами, собралась в Токио в январе 1882г. с тем, чтобы выработать основы соглашения по поводу тех изменений, какие следует внести в существующие трактаты.
Со стороны Германии представителями были: посланник г. Эйзендехер и генеральный консул в Йокогаме, г. Цапне: со стороны Англии - её представитель, давным-давно аккредитованный при японском дворе, сэр Гарри Паркес. Разница во взглядах, существовавшая между этими двумя государствами и происходившая от того, что германцы выказывали явную склонность пойти навстречу японским требованиям, тогда как англичане, наоборот, были склонны строго придерживаться существующего положения вещей, - проявлялась все резче и резче в течение переговоров. Со стороны Японии в этой важной конференции участвовал Каору Иноуэ, министр иностранных дел, один из наиболее просвещенных государственных людей Японии; он и при данном положении вещей сумел оградить интересы Японии. Японский уполномоченный тотчас же понял, что его родина может добиться от иностранных правительств признания своих претензий одним только путем: она должна совершенно порвать со старой системой замкнутости, признать господствующий среди европейских государств в их сношениях между собою, при торговле и обмене принцип равенства перед законом как иностранцев, так и туземцев, и поставить этот принцип в основу своих домогательств. Действительно, великие торговые державы, как Англия и Америка, если бы им предложили допустить иностранцев во внутренние порты и города Японии и разрешить иностранным купцам и предпринимателям производить там торговые операции и создавать промышленные предприятия, дозволенные законом, - могли только согласиться; эти державы должны были понять, что они нравственно обязаны признать право Японии на равенство с другими державами в области международных отношений, если не желают дать повод к неудовольствию среди своих же представителей в этой стране, которые придают такое огромное значение приобретению новых пунктов сбыта для своих товаров.
5 апреля 1882г. проект, составленный в вышеуказанном духе, был представлен конференции президентом Иноуэ; этот государственный человек предлагал внести в проект упомянутого трактата отмену консульской юрисдикции, действовавшей в Японии; взамен же предлагал разрешить международную торговлю по всей территории империи и поставить иностранцев, занимающихся торговлей и промыслами, в те же условия, в каких находятся туземцы.
Эти предложения были приняты весьма и весьма благосклонно представителями Германии, да и большинство представителей других государств, за исключением уполномоченного Англии, заявили себя сторонниками проекта, открывавшего такие широкие перспективы в будущем. Действительно, японское правительство предлагало добровольно именно ту меру, которая только и могла помочь развитию торговли и росту местных производств, так как привлекала европейские капиталы в страну.
Допуская иностранцев внутрь империи и разрешая им создавать в ней промышленные предприятия, Япония тем самым разрушала преграды между купцом иностранцем и японскими потребителями и производителями; такими преградами были некоторые ограничительные постановления того времени, как напр., запрещение иностранным купцам путешествовать но стране с торговыми целями. К тому же, японский проект не требовал от иностранцев немедленного подчинения местной судебной власти, а предлагал установить пятилетний переходный период, в течение которого некоторые консульские суды будут функционировать по-прежнему, так что факт замещения совершится постепенно. При этом оговаривалось, что в течение переходного периода иностранцы будут пользоваться внутри страны только известною частью тех прав, которые им будут даны позже. Кроме того, особым договором, который предполагалось заключить на определенный срок, Япония ручалась, что иностранные юристы будут прикомандированы в достаточном числе к местным судам в качестве почетных судей. Предлагался целый ряд гарантий обеспечить иностранным подданным правильное и беспристрастное правосудие.
Предполагалось также ограничить срок действия новых трактатов двенадцатью годами, а таможенные тарифы и уставы могли подлежать пересмотру уже через восемь лет.
Однако, многим из уполномоченных европейских держав вовсе не улыбалась перспектива дать Японии право сделать заявление, до истечения срока договора, что она не желает возобновлять этот договор [47]; во всех прежних трактатах, заключенных на определенный срок с Японией, об этом её праве никогда не упоминалось, да и вообще европейские державы никогда не предоставляют этого права народам нехристианским. Словом, указанная статья договора вызывала целый ряд колебаний среди некоторых уполномоченных. Представитель Японии, однако, мог на такие колебания возразить, что его родина вправе требовать себе подобного преимущества, так как преимущество это не выходит за пределы норм международного права. Результаты же, которых Япония достигла на пути реформ, проекты трактатов, которые она по своей собственной инициативе предложила державам и благодаря которым иностранцы будут поставлены в Японии в те самые условия, какие указаны в общих постановлениях, действующих среди цивилизованных государств при их взаимных сношениях, - показали, что Япония твердо намерена порвать со старой восточной системой замкнутости и подчиниться в будущем нормам международного права на общих основаниях.
В конце концов, международная конференция, работавшая вплоть до 27 июля 1882г., прекратила свои заседания, не достигнув никаких осязательных результатов; впрочем, она успела заложить основы для будущих переговоров о пересмотре трактатов. Её объемистые протоколы были разосланы всем заинтересованным державам, которые их классифицировали.

[Tokidoki]

Эпоха Великих реформ в Японии 10

Впрочем, не в одной этой конференции обнаружился разлад по вопросу о заключении договоров: и в политических японских кружках также возникли сомнения, не слишком ли преждевременно еще открывать иностранцам всю территорию империи; несколько замечаний, не совсем лишенных оснований, было сделано, в частности, против допущения иностранных юристов в местные суды в качестве почетных судей. Противники такой постановки вопроса ссылались на аналогичный порядок вещей в Египте, где существовали так называемые смешанные суды; они особенно напирали на эту аналогию, желая этим показать, что как только державы получат известные гарантии в области правосудия, то чисто номинальное право Японии на суверенитет обратится в химеру, в призрак; и что едва ли можно рассчитывать на то, чтобы новый проект договора внес улучшение в существующий режим. Эти замечания не остались без громадного впечатления на общественное мнение.
Но даже если бы возражения противной партии и были в известной мере основательны хотя бы для того времени, пока будет действовать трактат, тот самый трактат, в который предполагалось включить статью о праве Японии делать заявления до окончания срока договора, о своем нежелании возобновлять его, - то все-таки не следовало забывать, что по прошествии двенадцати договорных лет у Японии были бы во всяком случае развязаны руки; и весьма вероятно, что уже в 1894г. она могла бы заключить новый договор, на этот раз вполне в духе международного права. Нельзя, впрочем, не согласиться и с иностранными критиками этого договора, что в то время законодательная подготовка Японии была еще не настолько велика и кодификация её законов не настолько подвинулась вперед, чтобы иностранные державы могли вполне спокойно предоставить своих подданных охране японского правосудия, как это стало возможным впоследствии.
Оппозиция сэра Гарри Паркеса вытекала из только что указанных опасений, а также поддерживалась значительно меньше обоснованным недоверием к договору английских подданных; эти английские подданные, которых в Японии было очень много, почему то предполагали, что подчинение европейцев японской администрации создаст в конце концов порядок вещей, невыносимый для европейцев. Кроме того, и политические соображения, и желание не рассердить Китай, на который в то время тоже уже смотрели как на такую державу, с которой приходится считаться, а, может быть, также опасение, как бы подчинение английских подданных суверенитету азиатской державы не произвело нежелательного впечатления в Индии, - все вместе побудило британское правительство остаться и на этот раз в прежнем оппозиционном положении в вопросе о договоре с Японией.
Неуязвимая позиция, занятая японским министром иностранных дел, и его очень определенное и ясное заявление, что иностранным державам не добиться экономических уступок иным путем, кроме отмены консульских судов, ненавистных для Японии, - как бы заранее говорили всем заинтересованным державам, что теперь им надо оставить все помыслы об условиях, для них еще более выгодных. Кроме того, и нравственный успех политики г. Иноуэ был вне всякого сомнения, так как сама конференция признала за Японией, по крайней мере, в принципе, право требовать признания её равноправия в международных сношениях. Словом, не оставалось сомнения, что рано или поздно японское правительство достигнет своей цели.
Однако прошло целых четыре года прежде, чем вторая конференция, заседавшая тоже в Токио, на-шла наконец возможным закончить пересмотр трактатов, начатый в 1882г. Эта конференция, в которой приняли участие представители всех договорившихся держав, собралась к 1-му мая 1886г. Со стороны Японии уполномоченными были Каору Иноуэ, министр иностранных дел, успевший получить за это время графское достоинство, и посланник виконт Аоки, нарочно вызванный для этой цели из Берлина. Представителем Англии был сэр Френсис Плункет, а Германии - г. Голебен, опять с генеральным консулом Цапне в роли ассистента.
Политические и торговые уступки, напр., повышение японского договорного тарифа, - бывшие тоже предметом обсуждения конференции, не имеют никакого прямого отношения к тем вопросам между-народного права, которые нас теперь интересуют. Что касается этих последних, то пункты, которые предстояло рассмотреть конференции, стояли в связи с проектами, представленными, с одной стороны, Японией, с другой, иностранными державами, - именно проектами относительно введения такой судебной системы, которая позволила бы включить иностранных юристов в число членов туземного судебного персонала, не задевая, при этом, вполне понятной щекотливости японского общественного мнения.
15-го июня 1886г. английские и германские уполномоченные предложили конференции новый проект, в котором державы прямо указывали на успехи, сделанные Японией в области судоустройства со времени последнего собрания уполномоченных этим проектом; японскому правительству предоставлялось право суда над иностранцами, причем о переходном периоде не упоминалось ни словом, тогда как в 1882г. его требовали непременно, и из-за него возник ряд затруднений, так и оставшихся неразрешенными.
Подробности этого проекта, прозванного "англо-германским", еще до сих пор не опубликованы; достаточно, впрочем, отметить хотя бы два важных политических события, ознаменовавших внесение этого проекта: во-первых, знаменательный факт соглашения между представителями Англии и Германии на дальнем востоке, притом соглашения, состоявшегося на почве очень важных международных переговоров, и во-вторых, признательность, которую эти два дипломата выразили японскому правительству, при вручении своего проекта, за его много раз доказанные прогрессивные стремления.
Оба уполномоченных заявили (а прочие представители присоединились к их мнению во время прений), что прогресс Японии, совершающийся под руководительством кабинета, усвоившего себе западные идеи, представляет достаточные гарантии, для того чтобы выступить наконец с проектами реформы, разработанными еще в 1882г.
К сожалению, и этим надеждам, снова возвращенным к жизни конференцией, не суждено было осуществиться и на этот раз, как в 1882г.
Правда, англо-германский проект был принять японским правительством, но когда приступили к об-суждению вопроса о способах его применения, когда заговорили опять о гарантиях, без которых, по мнению уполномоченных некоторых государств, нельзя было все-таки обойтись, - конференция опять не пришла к соглашению.
А пока таким образом тянулись переговоры вплоть до начала июля 1887г., в самом японском правительстве стали пробуждаться сомнения: приходило в голову, не подорвут ли эти гарантии, за которые так стоят иностранные уполномоченные, национального суверенитета в сфере правосудия. Наконец, оппозиция, принявшая очень широкие размеры и не раз категорически высказывавшаяся в различных политических кружках Японии против каких бы то ни было гарантий [48], побудила графа Иноуэ отложить 5-го июля 1887г. конференцию sine die, т.е. до того времени, когда будет закончен свод японских законов; а до того времени можно будет доказать державам, что правительство Японии действительно может создать свое законодательство на тех же началах, которые господствуют и в западных странах; и, таким образом, постепенно убедить державы, что гарантии, которые они требуют, совершенно излишни.
В начале 1889г., когда работы в области реформ уже значительно подвинулись вперед и когда пост министра иностранных дел занял граф Окума Сигэнобу, германское правительство изъявило желание снова выставить свой проект на очередь и предложило заинтересованным державам продолжать работы по пересмотру трактатов каждой отдельно, в дипломатических канцеляриях. После продолжительных дипломатических переговоров, имевших место в Берлине, между государственным секретарем иностранных дел, графом Бисмарком и японским посланником, маркизом Сайондзи, трактат был, наконец, подписан. Япония сделала широкие уступки в области торговли и промышленности и вообще во всем, что могло упрочить положение иностранцев; а Германия согласилась уничтожить консульств суды и признала суверенитет Японии в судебной области, однако под условием (тогда без этого условия считали невозможным обойтись) допущения в туземную кассационную палату определенного числа юристов иноземцев. Но и этот трактат был встречен в Японии далеко не благосклонно, главным образом, благодаря последней оговорке. Японцы опять сочли себя оскорбленными в своем национальном самолюбии этим условием о допущении иностранных судей в японские суды. Вскоре, именно в октябре 1889г., после того как граф Окума стал жертвой политического покушения [49], японское правительство опять отступило, отложив опубликование как этого трактата, так и других, заключенных за это время с Соединенными Штатами и с Россией.
Если бы мы теперь захотели бросить беглый взгляд назад на последовательные фазы переговоров, начатых по поводу пересмотра прежде заключенных трактатов, то увидели бы, что с каждым разом повторяется все та же старая картина: во-первых, со стороны Европы доверие растет не сразу, а постепенно и с большим трудом; в то же время Европа делает попытки обставить переход судебной власти в руки Японии так, чтобы вполне обеспечить самое себя, и ради этого обеспечения, без которого не считают возможным обойтись, Европа всеми силами добивается от Японии мер, способных гарантировать правильность в отправлении правосудия; Япония со своей стороны, в лице своих дипломатов, употребляет самые искренние усилия удовлетворить насколько возможно этим требованиям. Во-вторых, предлагаемый Европой компромисс неизменно оскорбляет национальное самолюбие Японии и неизменно же сводит к нулю все работы конференций - результаты многочисленных и утомительных заседаний.
Впрочем, эти дипломатические переговоры имели и свою хорошую сторону, именно они указали на необходимость многих улучшений в японском законодательстве и помешали Японии, как мы уже указывали выше, прервать её работы в области реформ ранее, чем все дело было вполне и радикально доведено до желанного конца.

[Tokidoki]

Эпоха Великих реформ в Японии 11

Зато, как только этот желанный конец наступил, как только Япония поднялась на степень конституционного государства, установив у себя конституцию и учредив представительное собрание, японское правительство тотчас же обратилось к западным державам с вполне законным предложением: считать ее, Японию, отныне равной прочим державам в области пользования правами суверенитета на началах действующего европейского международного права.
Исторические документы, относящееся к началу дипломатических переговоров, начатых в видах пересмотра трактатов, до сего времени появлялись в печати лишь в отрывочном виде, за исключением некоторых параграфов, опубликованных туземной прессой [*Главным образом в Japan Mail], и отчетов корреспондента "Таймса" в Токио; те и другие бросают много новых и интересных лучей света на раз-личные фазы прений: что касается периода переговоров с декабря 1888г. вплоть до момента признания японских требований, то для этого времени, напротив, имеется прекрасно изданная стараниями английского правительства Синяя книга [50].
Из донесений, заключающихся в этом сборнике, ясно видно, с какой энергией японские министры иностранных дел, последовательно сменявшие друг друга с конца 1888г., а именно граф Окума, виконт Аоки, виконт Эномото, и г. Муцу, пытались преодолеть все препятствия. Со стороны Англии лучшим подтверждением благоприятного поворота в её отношениях к Японии было назначение г. Фразера посланником в Токио.
Наконец, в марте 1894г. вопрос о пересмотре был окончательно разрешен договором, заключенным в Лондоне между лордом Кимберлеем, представителем которого при переговорах был помощник государственного секретаря Френсис Берти, и японским посланником, виконтом Аоки. 16-го июля была подписана торговая и морская (судоходная) конвенция [51].
Статья 18-ая этой конвенции гласит, что иностранная колония, существующая в данное время в Японии и пользующаяся привилегиями экстерриториальности, отныне включаются в общую территорию; а статья 20-ая объявляет, что, начиная с момента вступления в силу новой конвенции, старые трактаты теряют свое значение, и прибавляет: "в силу этого факта судебная власть в Японии, до сих пор принадлежавшая английским судебным властям, отменяется, и всем привилегиям, исключениям и льготам, которыми английские подданные пользовались раньше, как частью этой власти или как её следствием, наступает, без дальнейших формальностей, конец. Юрисдикция отныне переходить в руки Японии и будет выполняться судами японскими".
Итак, виконт Аоки, в своем письме к лорду Кимберлею от 18 июня 1894г., имел полное основание высказать свое удовольствие по поводу достигнутых результатов в следующих строках: "Новый трактат отмечает начало новой эры для Японии в области её внешних сношений, потому что в этом трактате впервые прямо и без оговорок признается факт вступления Японии в семью цивилизованных держав. Для Англии, он знаменует свободный доступ во все места японской империи на условиях, принятых при взаимных сношениях европейских государств".
Прочие заинтересованные державы мало по малу также последовали примеру Англии [52]; однако в Берлине торговый и морской договор с Японией был подписан только 4-го апреля 1896г. [53]. И здесь дело с заключением трактата было доведено до успешного конца благодаря все тому же виконту Аоки, который и в Берлине добился тех же условий, какие уже были приняты Англией.
Наконец, 17-го июля и 4-го августа 1899г., по устранении последних законодательных трудностей, - еще существовавших в Японии, японская империя была восстановлена в своих верховных правах; дело, так долго пребывавшее в области желаний и стремлений, стало совершившимся фактом, и вся империя открылась для международной торговли и промышленности на общих условиях, созданных международным правом.
Каково было настроение японского правительства в момент наступления этой новой эры, об этом лучше всякого другого документа свидетельствует императорский указ, данный 30 июня 1899г.
Этот указ составлен приблизительно таким образом: "Доблести наших предков, переданные нам преданиями, помогли нам упрочить полное уважение к нашим верховным прерогативам и установить в наше правление принципы правильно организованной администрации.
Рост народного благосостояния внутри страны и развитие наших международных сношений с чужеземными государствами - вот плоды, созревшие благодаря этим стараниям.
И в области пересмотра трактатов наши давнишние стремления были, наконец, осуществлены путем благоприятных дипломатических переговоров и удовлетворяющего нас договора, заключенного с заинтересованными державами. Так как теперь уже близко то время, когда пересмотренные трактаты должны вступить в силу, то да будет нам позволено встретить это событие радостно и с сердечным удовольствием, и если, с одной стороны, мы не отрицаем той ответственности, какую эти только что завязавшиеся сношения возлагают на нашу империю, то, с другой, мы надеемся, что новый порядок вещей будет способствовать утверждению наших дружественных сношений с державами на еще более прочных основаниях чем это было до сих пор.
Поэтому мы надеемся, что наши верноподданные, всегда готовые точно выполнять свои общественные обязанности, встретят всех без изъятия иностранцев, которые прибудут к нам из своих далеких стран, вполне сердечно и согласно с нашими желаниями и с просвещенными началами нашей национальной политики; и что они постараются поддержать, таким образом, добрую славу нашего народа и уважение к нашей империи.
Кроме того, мы повелеваем нашему Совету Министров, возлагая нижеизложенное на его ответственность, во-первых, следить за исполнением пересмотренных трактатов; во-вторых, наблюдать, - снабдив надлежащими инструкциями подведомственных чиновников и установив очень осмотрительный и осторожный надзор, - чтобы как наши собственные подданные, так и выходцы из иноземных государств пользовались совершенно одинаково всеми преимуществами, связанными с новым строем; и, в-третьих, способствовать дружественным отношениям к иностранным державам."

(Императорская печать).
Дано 30-го дня 6-го месяца 32-го года Мэйдзи [54] (30-го июня 1899г.).

„Скрепили: маркиз Аритомо Ямагата, министр-президент Совета: граф Масаёси Мацуката, министр финансов; маркиз Ёримити Сайго, министр внутренних дел; виконт Таро Кацура, военный министр; граф Сукэнори Кабаяма, министр религии; виконт Сюдзо Аоки, министр иностранных дел; Гонбэй Ямамото, морской министр; Кэйго Киёура, министр юстиции; Арасукэ Сонэ, министр торговли и земледелия".
Дай Бог, чтобы сбылись все те надежды, которые внушает Япония, вступившая в новую эру своей жизни, и чтобы японский народ никогда не забывал, что вступление в международную европейскую семью не только дает права, но и налагает известные обязанности. Япония может упрочить за собой то положение, которого она так недавно достигла ценою стольких усилий и такой настойчивостью, лишь в том случае, если она никогда не сойдет с пути просвещения и прогресса и будет продолжать энергично работать над завершением возложенной ею на себя цивилизаторской задачи.

[Tokidoki]

Примечания 1-20

Примечания:
[1] Задачею международного права является установление порядка в международных отношениях и развитие правовых начал, на которых бы покоились сношения государств и их подданных. Правовой порядок, определяющий юридические отношения государств в их общении между собою, и есть международно-правовой порядок. Международное право действует только между теми народами, которые признают основные начала европейской культуры. По замечанию Дж. Ст. Милля, применять европейское международное право к необразованным народам невозможно, так как основанием права является взаимность, а для неё нет места в сношениях с необразованными народами. Пр. пер.
[2] Блистательная Порта была принята в международную европейскую семью резолюцией мирного Парижского трактата 30-го марта 1856г. (См. прибавление III к трактату).
[3] Суверенитет или верховенство государства можно определить как такое свойство государства, в силу которого оно может быть юридически обязано к чему-нибудь лишь своею собственною волею. В своей внешней деятельности государство не может обойтись без руководящих норм. Вступая в правильные отношения с себе подобными, государство не может не признавать обязательности для себя известных норм, которые логически сами собой вытекают из начала международного общения, напр., принципов равенства, взаимности. Кроме того, государство признает и нормы, слагающиеся путем международного обычая, и, таким образом, своей волей сообщает им обязательную для себя силу. Пр. Пер.
[4] Слово „регалии" употребляется в двух значениях: "Regalia majora" и "Regalia minora". Первым термином характеризуются "все права, вытекающие из существа государства и составляющие необходимую принадлежность верховной власти, напр., право взимать налоги, творить суд и расправу и т.д." (И. Янжул). Под "Regalia minora" разумеются все права частноправового характера, напр., те, которые монополизируются государством в фискальных целях. Пр. пер.
[5] Право территориальности есть право исключительного господства государства на всем пространстве своей территории. Поэтому ни одно государство не может распространять свою власть на чужую территорию. Иностранцы, пользующиеся правами экстерриториальности (вне территориальности), считаются как бы живущими на чужой территории - отсюда их привилегии. Пр. пер.
[6] Прибавление III к мирному Парижскому трактату 1856г. гласит: "Его Величество Имп. Французский, Его Величество Имп. Австрийский, Ея Королевское Величество Королева Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии, Его Величество король Прусский, Его Величество Император Всерос-сийский и Его Величество король Сардинский сим объявляют, что Блистательная Порта отныне принята в состав европейского концерта и на нее распространяются нормы публичного международного права" и т.д. Всеобщий мирный и дружественный трактат между Францией, Австрией, Великобританией, Пруссией, Россией, Сардинией и Турцией.
[7] Сёгунат - установление аналогичное с майордомами или палатными мэрами дворца времен последних Меровингов. В течение целого ряда веков действительной властью пользовались Сёгуны, сохранив за императором (Микадо) лишь внешние признаки этой власти. Микадо был куклой, а сёгун или сей-сёгун (великий Сёгун), - его управитель, - самостоятельным и даже единственным властелином.
Пр. пер.
[8] Синтоизм - самая древняя из религий, господствующих в Японии; она основана на культе предков, основателей империи и императорской династии. Надо заметить, что название синто (это слово китайского происхождения), употребляемое для обозначения первоначальной религии, было, по-видимому, принято только после введения буддизма в VI веке нашей эры.
[9] Подписан в Эдо 9 Октября 1858г. и обнародован во Франции декретом 21 марта 1860г. Им ус-ловлено, что подданные каждой из договорившихся стран будут пользоваться в другой полным покровительством, как личным, так и имущественным. Города и порты Хакодатэ, Канагуца и Нагасаки должны быть открыты для торговли и для въезда французских подданных, начиная с 15 августа 1859г. То же самое относится и к городу Ниигата с 1 января 1860г. и к городу Киото с 1 января 1863г.
[10] Эта конвенция, установившая новый ввозный и вывозной тариф, была заключена 25 июня 1866г. между Японией, с одной стороны, и Францией, Великобританией, Соединенными Штатами и Голландией, с другой.
[11] Консульский суд существует в качестве первой инстанции для гражданских и торговых дел. Второй инстанцией является суд апелляционный, находящиеся в Европе, - для Германии в Лейпциге, для Франции в Эксе и т. д. Третья инстанция, суд кассационный - тоже в Европе. При уголовных преступлениях консул играет лишь роль судебного следователя; а самое дело переносится в Европу. Пр. пер.
[12] В 1874г., по инициативе Германии, был подписан в Берне акт об учреждении "Всеобщего почтового союза". Бернская почтовая конвенция первоначально была принята 21 государством. Постановления её следующие: 1) полнейшая свобода транзита писем и посылок через территории членов союза; 2) упрощение расчетов между государствами по пересылке корреспонденции и посылок; 3) тариф платы понижен; 4) территориальные границы для почты не существуют; 5) установлены формы международной почтовой корреспонденции. В последующие годы число членов союза все увеличивалось. Сейчас только некоторые африканские и австралийские государства еще не примкнули к Всемирному почтовому союзу. Пр. пер.
[13] По существующим в Японии поговоркам можно судить о том благоговении, с каким народ относится к микадо; напр., японцы говорят: "На небе одно солнце - на земле один микадо"; "Власть микадо подобна десяти, власть богов – девяти"; "Небо - его отец, земля - мать, солнце и месяц – друзья". Пр. пер.
[14] Япония в течение двухсот лет была закрыта для иностранцев, и только небольшая группа голландских купцов имела право жить в Нагасакской бухте и заниматься торговлей. Около середины XIX ст. иностранцы неоднократно пытались возобновить сношения с Японией; встречая отказ, они стали грозить военной силой. Сёгун, опасаясь навлечь бедствия войны на Японию, своею властью, не спросив согласия микадо, открыл несколько портов иностранцам. Это вызвало негодование в стране и взрыв ненависти к иноземцам; сёгуны попробовали тогда изменить свою политику по отношению к иностранцам, но было уже поздно. Англичане приняли целый ряд угрожающих мер. Положение стало серьезным, и взоры всех обратились на микадо. Это и было ближайшей причиной падения сёгунальнаго правительства. Пр. пер.
[15] Верноподданнические чувства ставились в Японии выше обязанностей отца, мужа, брата, и положить жизнь свою во имя этих чувств - считалось величайшим подвигом. На почве такого воззрения выработался даже особый вид самоубийства – "харакири", лишь недавно воспрещенный законом. Свершив все, что было в его власти, по отношению к повелителю, верноподданный считал, что он достиг конечной цели, и лишал себя жизни. Обычай этот появился раньше всего среди военного сословия. Получив рану на поле битвы, солдат не ожидал помощи, и спешил покончить с собою; поэтому, отправляясь в поход, он обыкновенно запасался двумя мечами, длинным - для борьбы с врагами, и коротким - для харакири. (См. „Великие религии Востока", Беттани). Пр. пер.
[16] Партикуляризм - стремление отдельных областей государства к самостоятельной политической жизни. Такое стремление проявляется обыкновенно в областях, которые в более или менее не-давнее время жили самостоятельной политической жизнью и хранят собственные исторические традиции. Пр. пер.
[17] Так сделали государи Пруссии, Баварии, Саксонии и т. д.
[18] Еще при сёгунальном правительстве несколько молодых людей были посланы в Америку и в Западную Европу для обучения иностранным наукам и искусствам. Они-то и вернулись в то время, о котором идет речь, в Японию и принесли с собой глубоко-восторженное удивление перед современной цивилизацией христианских народов. Они предприняли целый ряд изданий оригинальных сочинений и переводов западных авторов и нашли внимательного читателя среди японской интеллигенции. Книги эти не только читались, а буквально поглощались. Пр. пер.
[19] После революции 1868г. многие из самураев (военных дворян) Сацума были назначены на почетные должности в армии, во флоте и в полиции. Самому же Сацумскому князю предложили место в кабинете министров. Но ряд политических мер, принятых новым правительством, оказался не по ду-ше вождям воинственной области; они удалились на родину, громко говоря о правительственном обмане: "правительство микадо - роптали они - начало борьбу с сёгуном во имя изгнания иностранцев, а кончило тем, что само подпало под их влияние". Возмутившиеся стали исподволь делать обширные военные приготовления. Узнав об этом, правительство решило немедленно принять самые энергичные меры. Началась борьба, и в конце концов феодализм, поднявшийся против нового течения, был раздавлен окончательно. Пр. пер.
[20] Т.е. росписи поземельной собственности с обозначением стоимости, пространства и владельцев. Поземельный налог подлежал взиманию на основании кадастровой оценки по однородной таксе в 3%. При производстве кадастровой оценки поступали таким образом: бралось, напр., рисовое поле. После измерения участка определялось, сколько риса оно производит ежегодно, причем нормальною ценою риса считалось 30 сэн за 18 литров (сэн - одна сотая йены). Из полученной суммы вычиталось 15% на обсемение и удобрение, остаток считался чистым доходом участка, составляющим 1/10 ценности последнего. Так как этот чистый доход представляет, с одной стороны, труд земледержателя, а с другой - аренду, которую он должен платить государству, то условились определить эту аренду в 4/10 всего чистого дохода и предназначить их на расходы общенародные (3/10) и губернские (1/10). Вот эти-то 3/10 и послужили основанием для определения земельного налога в 3% с кадастровой оценки. (Дюмолар).

[Tokidoki]

Примечания 21-30

[21] В 1877г. такса была понижена до 2,5%, но впоследствии правительство опять склонилось к идее увеличения земельного налога. Но этому воспротивился парламент: начиная с первого созыва парламента в 1891г., стремлением большинства представителей было уменьшение поземельного налога и жалованья чиновникам. Только в 1898г. правительство отчасти добилось своей цели, - введен был на пять лет дополнительный сбор в 2,5% с земель застроенных и в 0,8% с других, что значительно увеличило податное бремя, лежащее на японском плательщике. Упомянем здесь кстати, что в Японии существуют кроме поземельного налога налог подоходный, введенный впервые в 1887г. и реорганизованный на новых началах в 1899 г. Подоходный налог в Японии - прогрессивный. Пр. пер.
[22] Напомним, что император даровал Конституцию своему народу 11-го февраля 1889г. По этой Конституции, императору одному принадлежит власть исполнительная, а власть законодательную он разделяет с Парламентом, состоящим из двух Палат - палаты пэров и палаты депутатов. Первая состо-ит из принцев крови дворян и лиц, назначаемых государем; вторая - из депутатов, избранных страной (300 членов): эти депутаты должны иметь не менее 30 лет от роду и платить не менее 15-ти йен прямых налогов (около 30 руб.). Парламент закрывается и открывается, созывается и распускается императором. Сессия Парламента длится 3 месяца. Избиратели должны быть не моложе 25 лет и платить тоже не менее 15 йен прямого налога. Министры могут заседать в обеих палатах. Они ответственны не перед парламентом, а перед императором. Ни один закон не издается без утверждения парламента. Парламент обсуждает государственные доходы и расходы; но известные расходы, определенные конституций, именно на армию, на жалованье всем военным и гражданским чинам, на организацию различных отраслей управления, не могут быть ни отклоняемы, ни уменьшаемы парламентом без согласия правительства. Расходы на императорский дом также не подлежат обсуждению парламента. (См. перевод японской конституции в "Annuaire de legislation etrangere XIX-e annee", p. 1032, также в труде гг. R. et P. Dareste "Les Con¬stitutions moderns", 2-e edit., t. II, p. 593.) На франц. языке существуют еще 2 труда: "Etude sur la constitution du Japon", par Nosawa Takematsu. P. 1896; и "La Constitution de l'Empire du Japon", par Tanaka Indourou. P. 1899.
[23] Интересный обзор результатов китайско-японской войны в труде I. Hitomi "Histoire du Japon".
[24] Еще лучшим доказательством могут служить новые победы японцев в печальной русско-японской войне, еще неоконченной и нанесшей России такие тяжелые раны. Основы организации японской армии наметил императорский указ от 16 марта 1896г., особенно важный с точки зрения бу-дущего развитая этой армии; в конце 1899г. уже большая часть постановлений этого указа была исполнена. В 1900г. предполагалось покончить с комплектованием артиллерии и корпуса инженеров; тогда действующая армия отвечала бы вполне плану, намеченному вышеназванным указом. В конце 1899г. военные силы Японии состояли из трех армий (восточной, центральной и западной, каждая из четырех дивизий и, кроме того, гвардейская дивизия под непосредственным начальством микадо), подразделенных на пятнадцать дивизий, 26 пехотных бригад, 52 пехотных полка, образующих 156 батальонов, 13 артиллерийских полков, сначала состоявших из 70 полевых и горных батарей, но с 1900г. возросших до 117 батарей; 13 батальонов пионеров, 13 батальонов поездной прислуги, один железнодорожный и телеграфный батальон. Также нет недостатка и в материальной части, с точки зрения вооружения. Вместо 50 000-60 000 новобранцев, призываемых Японией ежегодно, она может призвать без особого напряжения вдвое большее число и еще значительное число останется в обоих запасах. Численность армии в мирное время, в 1899г. равнялась 411 132 человекам, из коих 8 857 офицеров. (Готскій Альманахъ 1900 г., стр. 957).
[25] „Japan’s Volkswirthschaft und Staatshaushalt" (Государственное хозяйство и финансы Японии) Карла Ратгена - единственный труд по общественному управлению и современному экономическому положению Японии, составленный по научным данным и на основании статистических документов.
[26] Судя по приводимой ниже газетной статье, это основное право в настоящее время признано и влиятельными буддистами: „Собор буддийских духовных сановников, заседавший в Киото с 5 по 12 июня 1889г., при закрытии сессии совершенно разрушил надежды тех, кто рассчитывал на поддержку этих сановников для проведения своих политических предначертаний. Правда, один момент можно было думать, что общественная жизнь всей Японии получит от Собора новый толчок, что этот Собор даст начало новой политической партии, которая, при поддержке всего духовенства, может продикто-вать свои условия старым партиям страны и даже правительству. Но этого не случилось. Духовный со-бор, или, по крайней мере, громадное большинство его членов, проявило, из чувства самосохранения, много здравого смысла, так что в результате совещаний, после блестящей речи графа Отани, высшего духовного сановника Гонгван-Джи, т.е. главной секты Синто, - Собор решил запретить буддийским ду-ховным, кто бы они ни были, всякое вмешательство в политику; затем он высказался за полное равен-ство всех религий и исповеданий перед законом и отклонил предложение меньшинства сект Сингон, Ринцаи и Сото, клонившееся ни более ни менее как к признанию буддизма государственной религией Японии. Граф Отани, один из наиболее просвещенных и влиятельных духовных сановников страны, заметил в своей речи, что подобное постановление противоречило бы духу конституции, которая гарантирует не только буддизму, но и христианству, как и всем прочим религиям, полное равенство перед законом; он же вотировал резолюцию, запрещавшую духовным лицам всякое вмешательство в политику.
[27] До сих пор лучшие поэты в Японии - женщины, чаще всего гейши - певицы и музыкантши. Одна из них, красавица Оно-но-Комати, изображается обыкновенно на картинах смывающей с дощечки написанное стихотворение, чтобы отделать его еще лучше. Пр. пер.
[28] Материальный прогресс идет гигантскими шагами в Японии. В доказательство укажем сле-дующее: в конце февраля 1899г. общая линия эксплуатируемых железных дорог равнялась 3 300 англ. милям или 6 220 километр. (В 1900-1901г. уже 3 601 англ. мил. Первая железнодорожная линия, от Токио до Йокогамы была открыта в 1872г.) На её постройку уже истрачено более 230 мил. йен, да еще понадобится для продолжения работ рассчитанных на двадцатилетий срок, - 80 мил. йен. Валовой до-ход с железных дорог поднялся в 1898г. до 27,5 мил. йен, а чистого дохода (одних служащих на дорогах более 43 тысяч человек) – 15 800 000 йен. Какую громадную важность придает Япония развитию своей железнодорожной сети, это лучше всего видно из её бюджета; в нем расходы, определенные на этот предмет следуют непосредственно за военными и морскими расходами.
[29] Йена равнялась в то время приблизительно 80 коп.
[30] В сентябре 1897г. в Киото были открыты технический и физический факультеты; в 1900г. при-бавлен юридический, а в 1901г. медицинский. Относительно организации философского и земледельческого факультетов еще не было принято определенных решений.

[Tokidoki]

Примечания 31-54

[31] По официальному отчету японского министерства народного просвещения число народных школ в государстве поднялось с 1893г. (когда их было 23 573) по 1897г. до 26 766, т.е. в течение четырех лет было основано 3 203 новых школы. За этот период число учителей возросло с 62 850 до 82 545, т.е. на 19 695 человек, а число учащихся с 3 216 300 до 4 016 000, т.е. в течение четырех лет прибавилось 699 803 учащихся. В 1897г. в государственных школах получили образование 81% мальчиков и 51% девочек всей Японии. Расходы по делу народного образования поднялись в 1897г. до 18 669 049 йен, из коих 12 545 243 йен были покрыты специальными школьными налогами, а остальное покрылось поземельным доходом школ. Но в эти суммы не входят еще расходы по университетам и другим высшим школам. На содержание обоих национальных университетов, двух высших нормальных школ, шести высших школ, пяти школ технических, института слепых и института глухонемых, технической нормальной школы для преподавателей и Национальной библиотеки было ассигновано 1 522 909 йен. Однако, всеми этими государственными школами не исчерпываются учебные заведения Японии. Наряду с ними в 1893 г. существовала 2 021 частная школа, число которых в 1897г. упало до 1 677, вследствие быстрого роста общественных школ. Несмотря на это уменьшение, число учащихся в частных школах продолжало увеличиваться и с 139 595, бывших в 1893г., дошло в 1897г. до 182 714. Если читатель желает знать точно % всех детей, посещающих школы в Японии, пусть прибавит эти цифры к тем, которые были приведены выше. Приведем, кроме того, следующие статистические данные, почерпнутые из документов, недавно напечатанных японским правительством:
..........................................................К 31 декабря 1897г. К 31 декабря 1898г. Увеличение
Школ................................................ 28 427 28 476 0,17%
Преподавателей и профессоров........... 84 974 85 934 4,07%
Учащихся ........................................... 4 038 827 4 176 577 3,04%
В эти цифры входят все общественные и частные школы мальчиков и девочек, школы элементарные и высшие и даже университеты. К концу 1898г. насчитывалось 2 390 000 детей, не посещавших школу. Однако, можно было все-таки констатировать некоторое улучшение: число детей, не посещавших школу, в 1897г. равнялось 35,78%, тогда как в 1898г. оно уже составляло только 33,95%. В конце 1898г. 19,33% мальчиков и 49,14% девочек еще не посещали школу; из этого приходится заключить, что пройдет еще немало лет, прежде чем половина, приблизительно, девочек получит школьное образование; однако из этого не следует, что эти девочки остаются вовсе без образования: большинство из них обучается дома, в семье. Показателем развития грамотности среди населения может служить также развитие японской прессы. В этой области Япония проделала прямо головокружительные успехи. Первая японская газета появилась в 1852г. В 1879г. уже насчитывалось 266 периодических изданий. В 1886г. их было уже 2000, а в настоящее время число их дошло до 4000. В одном Токио выходит не менее 120 периодических изданий.
[32] Так, напр., до сих пор остаются в Японии два выдающихся германских ученых, профессора медицины, доктор Скриба и доктор Бельц. Точно также один из знаменитейших профессоров Женевского университета, Луи Бридель недавно причислен к юридическому факультету университета в Токио.
[33] Кстати будет заметить, что реорганизацией японской армии после 1871г. руководила военная французская миссия. Французские же инженеры создали в Iокоско морской арсенал с его великолепными доками и верфями; из этого арсенала вышли первые военные суда Японии, построенные под руководством и наблюдением французских мастеров.
[34] Первый сёгун из рода Токугава, Иэясу не долго пробыл в сане сёгуна. Он передал власть сыну, а сам удалился. Однако это удаление было лишь формальное, на самом деле он вплоть до самой своей смерти вмешивался в дела правления. Личность этого "великого японца", - как его называют, - замечательна. Приведем для характеристики его личности следующую выдержку из одного изданного им закона: "В молодости я намеревался поразить и наказать всех моих личных врагов и всех врагов моих предков. Но впоследствии, после глубокого размышления, я убедился, что предначертания небес повелевают помогать народу, а не наказывать его. Пусть же мои преемники следуют этому правилу, иначе они недостойны принадлежать к моему роду". Для человека, выросшего в эпоху казней, тайных убийств и насилия, - это слова великие, прибавляет г. Шрейдер, из книги которого мы заимствовали эту заметку. Пр. пер.
[35] Город, под которым произошло решительное сражение. Это сражение доставило фамилии Иэясу наследственный сёгунат и решило участь христианства в стране и судьбы Японии на два с поло-виной столетия. Пр. пер.
[36] Japanisches Rechtswesen, по отчету проф. Томии составлено Павлом Бруном, доктором прав, Ost-Asien 5 августа 1898г.
[37] Gerichtssaal, t. XXXIII
[38] Goltdammer, Archiv fur Strafrecht, t. XXX. fase. 1, 1882.
[39] Ibid., стр. 32.
[40] Из французских профессоров, преподававших в этой школе, назовем, во-первых, Буасонада, затем Ж. Аппеля. Эти знаменитые профессора создали целую плеяду достойных учеников, в настоящее время занимающих, в большинстве случаев, высшие государственные должности.
[41] Ost. Asien, 1 года, Japans Rechtswesen, стр. 203, д-ра Брунна (Brunn): См. также сообщение, сделанное в общем собрании Общества сравнительного законодательства, 9 февраля 1898г., г. Масааки Томии, профессором гражданского права в университете в Токио. (Bulletin de la societe de legislation comparee, t. ХХVII стр. 178).
Таким образом из 1625 должностных лиц только 571 лицо не получило юридического образования; причем, благодаря долгой практике, все они - люди очень опытные.
[42] Первый - barrister-at-law, а остальные доктора прав Лионского факультета.
[43] Первые три книги японского свода гражданских законов, обнародованные 28 апреля 1896г., были переведены на франц. язык гг. Мотоно и Томии. Перевод этот, пересмотренный Ж. Аппертом, был издан в Париже (Code civil de l’Empire du Japon; P. 1898).
[44] Японское торговое законодательство было обнародовано полностью 7-го марта 1899г.
[45] Трактат был ратифицирован в Вашингтоне 8 апреля 1879 года.
[46] The present Convention shall take effect when Japan shall have concluded such conventions or revi-sions of existing treaties with all other treaty powers holding relations with Japan as shall be similar in effect to the present Convention, and such new conventions or revision shall also go into effect.
[47] Трактаты, заключаемые па срок, часто возобновляются по истечении срока, а если одна из сторон не желает возобновлять трактат, то она обязана предуведомить об этом другую, по крайней мере, за год до истечения срока; в противном случае, договор считается молчаливо продолженным еще на год. Значит каждая из договаривающихся сторон получает право на объявление перед истечением срока договора о своем нежелании возобновлять его. Пр. пер.
[48] В японском обществе в течение последних лет шло глухое брожение против чрезмерного увлечения всем иностранным, против слепого поклонения западным идеям и обычаям и презрению ко всему своему; это движение приняло широкие размеры и стало сказываться резким отчуждением и холодностью высших, образованных классов Японии по отношению к иностранцам вообще. Теперь при мысли о том, что вся страна, безданно-беспошлинно, так сказать, будет открыта этим иностранцам, - японским обществом овладела паника. Туземная пресса завопила на все лады о том, что Япония будет наводнена теперь иностранной эмиграцией, что её естественные богатства, торговля и промышленность перейдут в руки иностранных капиталистов и т.д., и т.д. Самые переговоры о пересмотре трактатов не могут считаться действительными, ибо содержат в себе один пункт, прямо противоречащий как духу, так и смыслу конституции; речь шла о том пункте, по которому известное число иностранных судей должно было заседать в японских судах на равных правах с туземными судьями. ("Из истории Японии", В. Черевкова. В.Е. 1894г. 12). Пр. пер.
[49] Граф Окума был главным сторонником пересмотра трактатов в духе благоприятном европейцам. Вот почему на него, главным образом, обрушилось негодование общественного мнения. Его громко называли изменником национальному делу. Нашелся фанатик, который 25 октября 1889г. бросил в графа Окума динамитную бомбу, раздробившую министру бедро. Считая свою жертву мертвой, убийца тут же зарезался. Граф Окума отделался потерей одной ноги. Но его дело было на этот раз проиграно. Пр. пер.
[50] Correspondence respecting the Revision of the Treaty arrangements between Great-Britain and Ja-pon (август 1894 г.).
[51] См. Revue generate du droit international public, т. I, p. 562.
[52] Франция заключила такой же трактат с Японией 4-го августа 1896г.; Австро-Венгрия 5-го де-кабря 1897г.; Бельгия 22-го июня 1895 г.; соединенные штаты Бразилии 5-го ноября 1895г.; Дания 19-го октября 1895г.; Испания 2-го января 1897г.; Соединенные Штаты Сев. Америки 22 ноября 1894г.; Италия 1 декабря 1894г.; Мексика 30 ноября 1888г.; Нидерланды б сентября 1896г.; Перу 20-го марта 1895г; Португалия 26-го января 1896г.; Россия 27-го мая 1895 г.; Швеция и Норвегия 2-го мая 1896г.; Швейцария 10-го ноября 1896 г.
[53] Одновременно с этим трактатом договаривающиеся стороны подписали и консульскую конвенцию (Reichsgesetzblatt 1896 № 37; Traite, p. 715; Convention consulaire, p. 742).
[54] Официальное счисление времени в Японии ведется по императорским периодам: вступление на престол каждого нового императора считается исходной точкой нового периода. Каждый из этих периодов характеризуется особым названием. Период, начавшийся со вступления на престол теперешнего императора Муцухито (род. в Эдо 3 ноября 1852г., вступил на престол в 1867г.), известен под названием "Мэйдзи", что значит "Просвещенная эпоха".