Всё, срочно дочитываю / досматриваю имеющееся и берусь за что-то большое и глобальное: читать Гендзи и смотреть тайгу - не меньше, потому что если у меня теми же темпами продолжит копиться просмотренное и прочитанное, то к концу сентября с моим "не больше поста в день и иногда полениться" мы Рёму не то что не закончим разбирать, а даже за бок ни разу укусить не успеем. А с октября у меня вероятнее всего не будет ни времени ни желания писать о том же, о чём раньше. Но то в октябре сюрприз будет, а пока продолжаем двигаться прежним курсом.
Эпизод 21. Друзья детства
Кто где, а Рёма вездесущ: только что был вместе с товарищами в Кацу Джуку, а теперь уже снова у Кацу в Киото. И снова вопрошает о том, что такое хорошо и что такое плохо, разумеется. С другой стороны, Кацу шикарно объясняет происходящее, что с учётом постоянных скачков из провинции в провинцию, от теории к теории, и от победы к поражению очень помогает понимать обстановку. Хотя банальные и давно известные вещи говорит, вроде бы. Сейчас, например, объясняет, как состав аристократии при дворе влияет на политику. До недавнего момента вокруг императора крутилась аристократия про-джойская, а теперь её смещает с позиций аристократия сацумская, на Джой смотрящая без всякого энтузиазма.
"А что же будет с Такэчи-саном и Идзо?" - Спрашивает Рёма, и нас тут же переносят в Тоса - сами, мол, смотрите, надоело рассказывать.
А в Тоса, в доме Сакамото...А в Тоса, в доме Сакамото, прекрасное семейство Сакамот почти в полном составе пытается подбодрить Томи. Справляются, как могут, пока в дом уже традиционно не вламывается Ятаро, у которого намерения, что бы он ни говорил, тоже благие, но методы весьма своеобразные.
Но Идзо ищут пожарные, ищет милиция все, от Насу с Рёмой до клановой полиции по приказу самого Ёдо, а найти никто не может. Пока не может. У парня меж тем окончательно сдают нервы.
А при дворе в это же время решалась судьба про-джойской аристократии. Завуалированно, но предельно ясно, как водится: "Это правда, я повелел воплотить политику Джой. Однако же не терплю иностранцев так же, как не люблю собак и кошек. Я не намерен вступать в войну. Не намеревался и ранее."
18 августа 3-го года Бункю (1963) по этому поводу состоится "Переворот 18 августа" ( 八月十八日の政変 / Hachigatsu jyuuhachinichi no seihen) или "Инцидент у ворот Сакаимачи" (堺町門の変 / Sakaimachimon no hen), в ходе которого клан Тёсю выступит против Сацума и ко, чуть не откроет огонь в сторону императорского дворца и окончательно впадёт в немилость всех и вся.
Хорошо умевший просчитывать ходы Ямаучи Ёдо на волне всеобщей нелюбви к Джой отдаёт приказ всем членам Кинното вернуться в Тоса. А Такэчи снова берется за старое "ничего не вижу, ничего не слышу, зато говорю много и пафосно". Но Такэчи может говорить только с теми, кто приказ о возвращении исполнил. Учащиеся же Кацу Джуку этого не сделают. Они, может, и исполнили бы, но Кацу запретил. Два противоположных по значению прямых приказа - проблема для самурайского ума сложная. В думах пребывает даже Рёма, хотя он всё же несколько по другим причинам: его до сих пор волнует фраза о маковых зёрнышках и смене мировых течений, потому что прекрасно понимая общий смысл, представить друзей зёрнышками у него не получается.
Чёджиро решать проще, он сам себе господин, потому как дела до простого торговца нет никому. Это он для себя и Кацу самурай, остальные принимают такое положение вещей исключительно до определенного момента, но я опять забегаю вперед.
А мы снова в Тоса продолжаем нашу доско-эпопею. Теперь Ятаро носится не только с самими досками, но ещё и с подарками - сам навырезал. Только вот у крестьян, чьи дома требуют починки, интереса к резным фигуркам нет никакого, и времени на надоедливого продавца тоже. Во-первых, потому что они _крестьяне_, и у них и без того слишком много забот, потому и времени на починку дома катастрофически не хватает, а то бы они, пожалуй, и сами управились. Если крестьяне и готовы что-то купить, так это время и труд.
Сцена, начинающаяся на 23:56, видится мне для этой серии кульминационной. Я уже говорил в одном из первых обзоров, что мне очень нравятся диалоги Ятаро с Такэчи, и этот - лучший. Такэчи верит в Господина и честь, Ятаро верит в себя и счёты, Такэчи пытается, наконец, осознать, что люди разные, а Ятаро узнаёт, что открытое проявление добрых намерений - это не так плохо, как ему казалось.
"- Такэчи-сан, вы хоть знаете, каким измученным выглядите, когда смотрите на замок? Если вы можете признать нужность таких, как я, тогда, Такэчи-сан, живите, как вам нравится до тех пор, пока это соответствует вашим убеждениям.
- Я всегда жил по своим убеждениям! Преданно служить Господину - основной долг самурая!
- Так, да?! Твоя жизнь. Мне-то какое дело!"
И вслед за этим диалогом идёт следующий, уже между Рёмой и Кацу. В их диалогах - так ещё долго будет выходить - совершенно не важно, что говорит Рёма. Важно то, что отвечает на его порывы Кацу. Потому что Кацу на практически те же, но только свои собственные горячие порывы просто гениально умеет накладывать холодные факты и логические цепочки. И потому, когда Рёма просит разрешения вернуться в Тоса, чтобы спасти друзей, Кацу отвечает: "Как его друг, ты можешь только оставаться в отдалении, наблюдая, как он проживает свою жизнь. Ты слышишь?! Сакамото Рёма - человек, которого я выбрал! Ради Японии. Ради будущего Японии! Я взял тебя в ученики, чтобы подготовить для великих дел. Отпустить дорогого ученика на верную смерть - это ты мне предлагаешь?!"
А Такэчи теперь вспоминает Рёму. Думает, как бы тот отчитал его за последнюю произнесенную перед Кинното речь. И ещё Такэчи наконец-то _полностью_ осознаёт, что Кинното кубарем катится вниз, а он ничего не может поделать, да и спрыгнуть с этой катящейся под откос повозки уже не может. Всё, что он может сделать - до последнего момента предотвращать панику.
21-го сентября 1863 года Такэчи заключают под арест. Вскоре та же участь настигнет всех вернувшихся на родину членов партии. И Идзо, когда его найдут. Случится это уже скоро, а пока к поискам подключились Шинсенгуми.
Занавес. Экскурсия про Ямаучи Ёдо и причины его политического поведения.
