Название записывается двумя кандзи, только вот не "смерть" и "бег", как следовало бы предположить, а "болезнь" и "бег". Впрочем, я бы вообще не стал писать их в одно слово. Потому как сам бег в этом фильме всё же нёс больше жизнь, чем смерть. Хотя смерти и болезни тоже произошли от него. Но это, знаете ли, глупо, господа, – винить бег. Знаете…
Я люблю бегать. Бегать и быстро ходить, создавая свой собственный ветер. Ходьба и бег и вообще свойственны человеку, но ходьба – это спокойствие, созерцание, повседневность, а бег – прорыв, действие, коллапс, а иногда и средство к спасению, так уж исторически вышло. Наверное, именно поэтому идти человек может очень долго, а бежать – нет. Бег предполагается от точки до точки, от старта до финиша, а пройти мы должны через всю жизнь. Находятся, впрочем, и те, кто свою жизнь пробегает. Но они живут слишком быстро, а потому отмеренный километраж обычно молниеносно проносится у них перед глазами, дистанция внезапно заканчивается, жизнь разрывается, как финишная лента.
Разумеется, обычно их предупреждают. Предлагают перейти на медленный шаг, остепениться и спокойно брести вдоль обочины. Но тот, кто привык чувствовать собственный ветер, жадно глотать воздух на последних метрах дистанции, ускоряться, пытаясь перегнать себя самого, никогда не согласится ползти или брести с палкой. А потому в ответ на предупреждение они лишь ускоряются. Может быть, действительно хотят увидеть финишную черту? Впрочем, я в этом совсем не уверен.
Не знаю, господа, о том ли этот фильм. Вероятно, для меня – да. Потому что ко всему вышесказанному я могу добавить лишь очередную заметку, набросанную на клочке бумаги: постоянные точки, дающие конец и начало, тишина и ощущение дождя, которого никогда не было.